К вопросу об образе Нимрода, отраженном в Библии, иудейском предании, у христианских авторов и в мировой художественной литературе

Библейский образ правителя Нимрода (Немврода, Нимврода), а согласно позднеиудейской традиции – того самого царя по приказу которого была построена Вавилонская башня, восходит к древнейшему и мало известному в ненаучных кругах образу Нинурты содержащемуся в мифологическом Шумеро-аккадском эпосе Нинурты (III тыс. до. н. э.).

По мнению профессора В. В. Емельянова, автора научного перевода на русский язык указанного текста, первоначально изображенный на глиняных клинописных таблицах (цилиндрах), данный мифологический эпос написан еще ранее широко известного в наше время эпоса о Гильгамеше. В. В. Емельянов считает, что Шумеро-аккадский эпос Нинурты является самым древним дошедшим до нас месопотамским клинописным текстом.

Следует отметить, что в данном тексте, а также в шумерской религии некоторых областей Месопотамии, Нинурта – это имя царя-бог покровителя г. Нипура (в Лагаше его называли Нирсу). В мирное время – это бог земледелия («владыка ячменного колоса»), в военное время – бога обороны города и подвластных ему территорий.

В содержании эпоса отражено, что за все свои добрые поступки Нинурта требует для себя абсолютной полноты власти, как над богами, так и над людьми, но такой власти собрание богов ему не дает. Здесь Нинурта характеризуется как обожествленный царь, который хочет абсолютно всего, но ему не позволяют стать деспотом.

Действительно, для демократического правления, являющегося противовесом царской власти, которое первоначально доминировало в шумерском обществе (общинное правление общего собрания), такие желания и стремления представлялись чуждыми. Однако в более позднее время шумерской истории общинное правление уже было подавлено «властью дворца». [См. 1. С. 143-154]

В библейской традиции, воспринявшей ряд месопотамских представлений, Нимрод (пер. с ивр.: мятежный, возмутительный) – сын Хуша (Быт. 10, 8-9) и потомок Хама (Быт. 10, 6), который во многом отличался от остальных его сыновей, описанных в Книге Бытия. Здесь такое название могло быть дано ему теми народами, которых он угнетал. Среди прочих описаний Книги Бытия, Нимрод считался одним из сильнейших звероловов.

«Выражение: «он был сильнейший зверолов пред Господом (Богом)» означает то, что он владел особенным искусством в охоте за дикими зверями. Слова: «пред Господом» — есть не более как аллегорическая фраза, означающая – очень могущественный».

По мнению Восточных христиан Нимрод «был первым лицом, которое ввело идолопоклонство» [2. С. 17]

Он занимался строительством городов в Шумере (Сенаар), в которых был властителем: «Царство его вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад, и Халне, в земле Сеннаар» (Быт. 10, 10). Оттуда «вышел Ассур и построил Ниневию» и другие города (см. Быт. 10, 11).

Так образовалось Ассиро-Вавилонское царство, которое у пророка Михея называется «землею Ассура» и «землею Немврода» (см. Мих. 5, 6)

Отметим, что библейский образ царя Нимрода получил широчайшее дальнейшее развитие в иудейской эллинистической традиции, у христианских авторов, а также, в мировой художественной литературе.

По мнению В. В. Емельянова на данный образ повлияли не только прообраз Нинурты, но отчасти и другие шумеро-ассирийские прототипы – Тукульти-Нинурта I (1244-1208 до н.э.), Гильгамеш, Навуходоносор II (реальный строитель Вавилонской башни) [1. С. 167-168]

Так, у иудейского историка Иосифа Флавия (I век. н.э.), Нимрод представлен как активный богоборец, тиран и обманщик, в своей безудержной гордости не желающий признавать власть Бога. Поскольку Вавилонскую башню согласно библейскому тексту строили в земле Сеннаар (Быт. 11, 1-9), правителем которой был царь-Нимрод (Быт. 10, 10), то Иосиф Флавий, как, по-видимому, как и многие другие древние иудейские авторы (данная традиция в дальнейшем получила отражение и в Талмуде – Хулин 89а), стали утверждать, что башню повелел строить именно он, и именно Нимрод стал инициатором «Вавилонского столпотворения»

Так, в своей своей книге «Иудейские древности» (Кн. 1:4: 2-3) Иосиф Флавий пишет: «К такому дерзкому ослушанию относительно Господа Бога побудил их Немврод, внук Хама, сына Ноева, человек отважный и отличающийся огромной физической силою. Он убедил их не приписывать своего благоденствия Господу Богу, а считать причиною своего благополучия собственною свою доблесть. Спустя немного времени Немврод стал домогаться верховной власти, будучи убежден, что люди только в том случае перестанут бояться Бога, и отпадут от Него, если согласятся жить под властною защитою его, Немврода. При этом он хвастливо заявил, что защитит их от Господа Бога, если бы Тот захотел наслать на землю потоп. Он советовал им построить башню более высокую, чем насколько могла бы подняться вода, и тем отомстить за гибель предков.

Толпа единодушно выразила желание последовать предложениям Немврода и стала считать повиновение Господу Богу [позорным] рабством. И вот они начали строить башню, не щадя рвения и усилий». [3]

В Мидраше «Пиркей де-раби Элиэзер», который иудейская традиция считает одним из древнейших (I-II век н.э.), о желании Нимрода противостоять Богу и возможному потопу, среди других описаний находим следующее место: «Нимрод сказал своим подданным: «Давайте построим большой город, и будем жить в нем, чтобы не быть разбросанными по всей земле, как наши предки. Построим большую башню и поднимемся на небеса, ведь сила Бога только в воде, и мы сможем сделать себе имя на всю землю», как сказано «И сделаем себе имя» (Брешит, 11:4)» [4. С. 148-149]

По поводу намеченного строительства Нимродом Вавилонской башни, в народе про Бога говорили: «По какому праву Он избрал для Себя небесные высоты, а для нас юдоль земную оставил? Пойдем, построим башню и на вершине ее поставим идол, грозящий простертым к небу мечем, и как бы вызывающий Бога на бой» [Цит. по 5. С. 48]

Иудейское предание, отраженное в частности на страницах Агады, на наш взгляд, сохранило весьма интересное сказание, связанное с Авраамом, исповедующим поклонение единому YHWY-Господу, и с его отцом Ферахом (Синод.: Фаррой), который был язычником (см. Ис. Нав. 24, 2), в котором царь Нимрод характеризуется как крайне жестокий деспот, претендующий на божественной всемогущество и власть над всем сотворенным миром.

В данном повествовании Ферах оскорбленный тем, что его сын Авраам разбил всех его идолов, приводит его на суд к Нимроду:

«Повел Ферах сына на суд к Нимроду.

— Это ты и есть Авраам, сын Фераха? – проговорил знаменитый зверолов, вперив в юношу грозный взор, — отвечай же мне: разве неизвестно тебе, что я господин над всем творением, и солнце, и луна, и звезды, и планеты, и люди – все движется волей моей. Как же ты дерзнул священные изображения уничтожить?

В эту минуту озарил Господь ум Авраама мудростью, и так отвечал он Нимроду:

— Позволь мне слово сказать не в укор, нов хвалу тебе.

— Говори, сказал Нимрод.

— Исконный порядок в природе таков: солнце восходит на востоке, а заходит на западе. Так вот, прикажи, чтобы завтра оно взошло на западе, а зашло на востоке, и тогда я признаю, что ты подлинно господин над всем творением. И еще вот что: для тебя не должно быть ничего сокровенного. Скажи мне сейчас: что у меня в мыслях и что я сделать намерен?

Нимрод задумался, важно поглаживая рукою свою бороду.

— Нет, — продолжал Авраам, — напрасно ты ищешь ответ. Не владыка вселенной ты, а сын Хуша. И если бы ты действительно был Богом, то отчего ты не спас отца своего от смерти? И также, как ты не спас отца своего от смерти, ты и сам не спасешься от нее.

Тут Нимрод обратился к Фераху, говоря:

— Не заслуживает ли жестокой кары сын твой, отрицающий божественное всемогущество мое? Он должен быть сожжен!

И обратившись к Аврааму, продолжал:

— Поклонись огню как божеству, и я пощажу тебя.

— Огню? – ответил Авраам, — не правильнее ли поклонится воде, которая тушит огонь?

— Хорошо, поклонись воде.

— Не поклониться ли лучше облаку, насыщенному водою?

— Я и на это согласен, поклонись облаку.

— Но разве не сильнее ветер, разгоняющий облако?

— Поклонись же, наконец, ветру!

— Но разве человек не преодолевает силу ветра

и силу ветра?

— Довольно! – воскликнул Нимрод, — я поклоняюсь огню и тебя заставлю ему поклоняться.

— Бросить его в огонь! – приказал он слугам, — и увидим, спасет ли его тот Бог, которому он поклоняется.

Повели Авраама к калильной печи, связали его, распростерли на каменном помосте, обложили дровами с четырех сторон, с каждой стороны на пять локтей в ширину и на пять локтей в вышину, и подожгли. Видя это, соседи Фераха и прочие сограждане его стали наступать на него с угрозами, говоря:

— Стыд и позор тебе! Не сам ли ты говорил, что сыну твоему суждено унаследовать и земной мир, и загробную жизнь, и ты же предал его Нимроду на казнь!

Но сам Всевышний сошел с неба и спас Авраама от смерти».

(Танна дебэ Елия; Берешит-Раба, 38)

[Цит. по 5. С. 54-56]

Как мы понимаем приведенный выше текст является реминисценцией на библейские мотивы Книги пророка Даниила (Дан. 3, 8-49).

В популярных комментариях к Торе рава Гирша сказано, что и наследники Нимрода «не только украшали себя отблесками Божественного величия, но прямо приписывали себе Божественный статус. Так, потомки Хама породили фараонов, которые повергались ниц перед своим собственным изображением. Нимрод стал прототипом всех монархов, увенчивавших себя псевдосвятостью, чья власть, политика и лицемерие характеризуется высказыванием: «Подобно Нимроду, коварному герою перед Богом» (еще один перевод Танаха: «Он стал коварным героем перед Богом, поэтому и говорится: Нимрод – коварный герой перед Богом» — Берешит. 10, 9) [6. С. 60]

Следует заметить, что подобный образ гордеца и отъявленного богоборца, строителя Вавилонской башни, также и виновника смешения языков и рассеяния народов по всей земле (см. Быт. 11, 1-9) широко распространился и в христианском мире.

Так, «философ христианской теократии» Августин Блаженный (V век), авторитетнейший автор для Средних веков и Возрождения, в одном из мест своего трактата «О граде Божием» обличает гордыню Нимрода следующими словами: «Но чего предполагала достигнуть людская и суетная надменность? Какую бы громаду не поднимала она к небу против Бога, разве превысила бы она все горы? Разве вышла бы за границы этого облачного воздуха? Да и какой вред могло причинить Богу какое угодно возвышение, духовное ли оно или телесное? Безопасный и верный путь к небу пролагает смирение, возвышающее сердце к Господу, но не против Господа, каковым был вышеупомянутый исполин». [7. С. 129-130]

В данном тесте Нимрод назван «исполином», т. к. в переводе Библии (см. Быт. 10, 9), которым пользовался Августин (возможно; был и его собственный перевод), сказано о Нимроде не «сильный зверолов пред Господом», а «исполин, ловец против Господа».

Один из вариантов перевода с иврита указанного стиха можно найти в Танахе: «он был богатырь, ловец перед Богом; поэтому говорится: как Нимрод, богатырь, ловец перед Богом» (Берешит, 10, 9) [8. С. 15-16]

Отметим, что в указанном труде Августин противопоставляет земной Вавилон (обитель греха и порока) и Небесный Иерусалим. Христианский теократический идеал, понимается им как Боговластие, всемирное господство Божественного права, как идеальный принцип всемирной социальной организации. В своем учении «О граде Божием» он описывает историю человечества, как сосуществование двух общностей – града Божьего, и града земного; при этом по его учению, люди, входящие в град Божий, живут по установленным Богом законам, а обитатели града земного – по законам, установленным возгордившимися людьми, которые отказались от Бога. Древнейшим примером таких типичных обитателей «града земного» является конечно же богоборец Нимрод и строители Вавилонской башни.

Те же тенденции в осмыслении образа Нимрода можно найти и в мировой художественной литературе.

У Данте Алигьери (1265-1321), в «Божественной комедии» (Ад, песнь тридцать первая), где описывается Колодец гигантов, есть такие строки:

«…То царь Немрод, чей замысел ужасный

Виной, что в мире не один язык.

Довольно с нас; беседы с ним напрасны;

Как он ничьих не понял бы речей,

Так никому слова его не ясны»

(ст. 77-81; перевод М. Лозинского)

[9. С. 152-153]

Здесь великан «Нимрод», помещенный между восьмым и девятым кругами Ада (между обманщиками и предателями) и охраняющий девятый круг Ада, постоянно нечленораздельно бормочет, что, по-видимому, можно считать отсылкой к смешению языков вызванным строительством Вавилонской башни.

Естественно, можно отыскать и другие примеры использование образа «строителя Вавилонской башни», как в средневековой литературе, так и в литературе Нового времени.

Так, перу испанского драматурга и поэта Педро Кальдерона (Педро Кальдерон де ла Барка; годы жизни: 1600-1681), современнику Шекспира, принадлежит auto sacramenta (литургическая драма): «Вавилонская башня» в которой Нимрод представлен в своем традиционном образе гордеца, тирана и богоборца.

Следует отметить, что образ Нимрода есть и в Древнерусской литературе. Здесь он нередко представлен как некое «начало» враждебное Православию, и такие же тенденции наблюдаются и в более поздние периоды исторические периоды.

Так, в текстах сподвижников Пожарского (начало XVII в.) в роли Нимрода представлены поляки.

В. В. Емельянов отмечает: «На Руси неприятие Немврода ярко выражено уже в послании князя Семена Ивановича Шаховского князю Дмитрию Пожарскому против поляков, написанном неравносложным силлабическим стихом с нерегулярной цезурой:

«А и ныне надеемся на Божия его щедроты и пречистую царицу,

И ея ради молитв являет нам победительную свою десницу,

И на государевы праведный молитвы, яже самому всесильному Богу,

Да преткнет их, окаянных и богоборных, нечестивую ногу,

И на вас, крепких его, государевых воин и неизменных воевод,

Да разсеяни будут с своим умышлением, аки древний исполин Неврод,

Понеже без вины хотят нашу православную веру на разорение.

Обаче рещи, есть и наше пред Богом велие и согрешение,

Сего ради подобает о том Бога молити и просити со слезами,

Понеже всегда за грехи наша смиряет нас всякими бедами».

«Коллективный Неврод» здесь – поляки, католики, пришедшие разорить Русь и лишить ее православной веры (Русская силлабическая: 45)»

[1. С. 161-162]

А. С. Пушкин с Нимродом сравнивает царя Петр I. К известной в то время идеи, что Петр I является царем богоборцем (как и Нимрод), которая сегодня является достаточно спорной, даже в церковных кругах, А. С. Пушкин подходит на основе исследования творчества Байрона.

В. В. Емельянов об этом пишет: «В 1827 г., в одном «Отрывке из писем, мыслей и замечаний» Пушкин, размышляя о Байроне, походя затрагивает его поэму «Сарданапал»: «В своих поэмах он часто говорит о России, о наших обычаях. Сон Сарданапалов напоминает известную политическую карикатуру, изданную в Варшаве во время суворовских войн. В лице Нимврода изобразил он Петра Великого» (Пушкин VII: 42)» [Там же. С. 162]

Однако на основе ряда примеров из теста данной поэмы ученый приходит к мнению, что в описаниях Байрона черты, напоминающие царя Петра I обнаружить нельзя.

Он же приводит и предположение И. В. Немировского, который считает, что «не Байрон сравнивает Петра с Нимвродом, а, скорее, сам Пушкин…, т.е. Пушкин начинает всерьез размышлять, что Петр – это Нимврод» [Там же. С. 163]

Протоиерей Александр Камышников

Используемая литература

1. В. В. Емельянов. Эпос Нинурты в литературном и историческом контексте (Приложения) // Шумеро-аккадский эпос Нинурты / Пер., сост., ст. и примеч. В. В. Емельянова. – СПб.: Наука, 2023. – 351 с.
2. Библейская энциклопедия. 2 том. «NB-press», «Центурион», «АПС». Москва 1991 – 400 с.
3. Иосиф Флавий Иудейские древности Кн. 1:4:2-3
4. Пиркей де-раби Элиэзер / Пер. с иврита С. Элиашвили. – Москва; Община горских евреев «Байт Сфаради» («Наш общий дом»). – 2019. – 444 с.
5. Агада: Большая книга притч, поучений и сказаний. – Москва: Эксмо, 2014. – 672 с.
6. Тора. Комментарии рава Гирша. / пер. комм. А. Розенфельд; пер. Пятикнижия А. Ульман. – Москва: Издательство АСТ, 2022. – 880 с.
7. Блаженный Августин. О Граде Божием. Кн. II / Аврелий Августин: — М.: Книга по Требованию. 2016. – 644 с.
8. Танах: Тора, Невиим, Ктувим (Тора, пророки, Писания). Издательство «Яхад». Иерусалим – Израиль, 5776- 2016 г. – 791 с.
9. Данте А. Божественная комедия; Новая жизнь; Стихотворения, написанные в изгнании; Пир: Пер. с ит. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2004. – 960 с.