Интервью с иконописцем Алексеем Викторовичем Бурцевым. Алексей профессионально занимается иконописью с 1994 года. Один из мастеров старой школы, по эскизам которого и при его непосредственном участии был расписан Свято-Никольский храм Таганрога, а затем многие другие церкви благочиния и даже храмы за пределами епархии.
— Алексей Викторович, расскажите, как всё начиналось. Как вы вошли в профессию?
— Детство мое прошло в Таганроге, затем военное училище, служба в армии, был офицером. Наша часть располагалась в Ивановской области. В 1992 году стал ходить в церковь. Там познакомился со священником, он и порекомендовал мне заняться художественным творчеством на благо церкви. Тогда как раз нашу часть сокращали, я собирался уходить. Поначалу, кстати, я больше интересовался деревянной скульптурой. А потом батюшка дал мне книги по иконописи, и я целиком погрузился в эту тему.
Когда я вернулся обратно в Таганрог, начал интересоваться у священников, будет ли здесь иконописная мастерская. Мне очень хотелось, чтобы такая открылась в нашем городе. В начале 90-х годов мастеров-иконописцев просто не было не только здесь, но и во всей России их можно было по пальцам пересчитать. Мастера были в основном в Москве, круг учеников архимандрита Зинона, и первые выпускники иконописной школы Троице-Сергиевской лавры. Первые мастерские на Юге страны были созданы в Ростове-на-Дону. Одну создал Владимир Михайлович Бакланов в 1991 году, а вторая мастерская принадлежала впоследствии знаменитым братьям Макаровым. Вот я познакомился сначала с Макаровыми, мы подружились, они мои ровесники. А затем я вошёл в тесное сотрудничество с Кравцовым Юрием Ильичом, соратником и другом В.М.Бакланова, с ним мы работали долгих 18 лет, писали иконы практически во все храмы Таганрога и не только. Творческий путь этого человека впечатляет, он был директором художественной школы (имени Блонской прим. корр.), был директором Художественного фонда и работал в Администрации Таганрога на должности зам. главного архитектора города. Он отвечал за интерьеры, был первоклассным специалистом, привлекался для ведения масштабных проектов.
— Как вы поняли, что иконопись — это ваша стезя? Это было сначала ваше хобби?
— Так получилось, что практически сразу, как только я стал заниматься живописью, у меня появились заказчики, как частные, так и храмы. Первые год-два я относился к этому как к хобби, но быстро понял, что это моё и иконопись стала моей профессией.
— Расскажите как вы расписывали Свято-Никольский храм. Это было непосредственно перед канонизацией старца Павла Таганрогского?
— Да, в 1998 году встал вопрос о канонизации старца Павла Таганрогского, тогда же возникла довольно серьёзная проблема. Мощи святого нужно было перенести в Никольский храм, но сам храм внешне находился в очень плохом состоянии и нуждался в благоукрашении. Сейчас нельзя себе представить, что батюшка Павел может покоиться где-то за пределами Таганрога. Но тогда практически все храмы находились в плохом состоянии. Специалистов, чтобы исправить ситуацию, как я уже сказал, не было.
— И тогда вас попросили взяться за роспись?
— Не сразу. Мне сначала предложили написать икону Всецарицы для Никольского храма, по написании которой, то есть с августа 1998 года началась история существования иконописной мастерской при Никольском храме. Сегодня практически всё, что находится в храме от лавочек, киотов, иконостаса, надвратной мозаики и заканчивая росписью — это работа нашей мастерской. Легче сказать, что сейчас там не сделано нами. Это резное распятие, которое было привезено и несколько старинных икон. Всё остальное делали Ваш покорный слуга, Юрий Ильич Кравцов и художник Владимир Анатольевич Барановский. Вот мы втроём делали роспись, а иконы писали вместе с Кравцовым. Барановский потом уехал в Москву и 10 лет работал ведущим живописцем стенописной артели, это была действительно артель серьёзного уровня, которая занималась росписями известных храмов — Георгия Победоносца на Поклонной горе, Спаса Преображения на Песках, Семеона Столпника на Новом Арбате. Ими были проведены реконструкции ряда исторических памятников в Москве. Только таким артелям доверяли эту работу. Владимир Анатольевич за свои заслуги награждён медалью Андрея Рублева. Сейчас он вернулся в Таганрог, член Союза Художников.
— В 90-е такого уровня специалисты были на вес золота?
— Конечно, и сейчас такие люди очень нужны. 90-е — это вообще была особая эпоха, касательно храмовой росписи тогда не было правильного понимания, что нужно делать. Сейчас в епархии грамотный подход, существует искусствоведческая комиссия, которая рассматривает проекты храмов, не допускает каких-то ошибочных решений. Тогда такого не было. Мы, по сути первые подошли комплексно к решению вопроса о воссоздании архитектурного облика главного храма Таганрога. Я рад, что мне удалось поучаствовать в этом грандиозном деле. Владыка Пантелеимон тогда был Ростовским архиереем, он тоже понимал, в какой ситуации мы оказались. Он приезжал, проверял работу, остался доволен. Хотя на тот момент мы сделали примерно четверть от основного объёма. Но увидев, с каким воодушевлением работаем, дал добро на решение вопроса. Все готовились к перенесению мощей в Свято-Никольский храм.
— Как работала иконописная мастерская потом и в каком состоянии находится на сегодняшний день?
— В 2000-е годы это уже стала иконописная мастерская Таганрогского благочиния. Мы стали работать для других храмов, даже для других епархий, многие иконы были востребованы и отвозились за границу. Это были годы напряжённой работы. Заказов было очень много. Нами были спроектированы и написаны иконостасы в храмы: Сергия Радонежского и Живоначальной Троицы, а затем и все иконы в эти храмы. За пределами Таганрога иконостас в Никольскую церковь поселка Матвеев Курган, иконостас в храм Петра и Павла в поселок Приморка, иконостас в Покровскую церковь поселка Неклиновка, местный ряд иконостаса в храм Александра Невского в поселке Вареновка, местный ряд в храм Рождества Богородицы поселка Крюково. Кстати, настенную роспись в этом храме выполнил Барановский. Для населения за эти годы были написаны сотни икон. Но со временем начали уходить талантливые специалисты. Юрий Ильич ушёл на пенсию. Я остался один. Здание, в котором раньше располагалась наша мастерская, обветшало, сейчас там идёт капитальный ремонт. Ушёл я оттуда как раз к общецерковному прославлению старца Павла в 2016 году. Вот такое совпадение. Затем в 2018 году умер Володя Макаров. Самые известные его работы — это икона над ракой старца Павла, житийная икона адмирала Ушакова, которая находится в храме военно-морского флота в Кронштадте. Колоссальная работа. Икона для канонизации преподобного Федора Санаксарского, также он написал икону «Живоносный источник» в Петровке. К сожалению, своё мастерство Володя унёс с собой. Это был один из величайших мастеров, специалистов высшей пробы. Так получилось, что в 90-е и 2000-е у нас практически не было учеников. Да на это просто и времени не было. Времена были другие. Всё изменилось, поменялись задачи.
Икона «Живоносный источник» в Петровке
Павел Таганрогский
— Какие задачи сегодня стоят перед иконописцами?
— Сейчас задачи перед художником стоят совсем другие, нежели, чем в 90-е годы. Очень много иконописцев, очень большой объём выпускаемой продукции, качество полиграфии стало лучше. Но сейчас востребованы не просто красиво напечатанные изображения. Народу нужны иконы, на которые мастер при их создании молился как в старые времена. Такие иконы невозможно делать быстро. Сейчас иконопись должна быть только духовным деланием. Если раньше многие иконописцы позволяли себе работать в стиле аврала, то сейчас так работать нельзя. Надо делать лучшее, максимально выкладываться. Сейчас многие иконописцы поняли или начинают понимать, что времена изменились. Дальше тебе нужно выбирать, либо ты занимаешься быстрой халтурой, либо создаёшь иконы совсем другого уровня, но затрачиваешь на это гораздо больше времени и внутренне меняешься. Потому что вкладываешь в свою работу душу. Это уже даже не работа, а скорее служение. Меняется отношение к тому, что ты делаешь, меняется отношение к жизни как таковой.
— То есть нужно делать свою работу с напряжением духовных сил?
— Да, именно так. Не во всех храмах люди чувствуют себя одинаково. В некоторые храмы люди заходят, вроде всё красиво, а ощущение, что ты в музее, а не в церкви. А в других храмах вроде бы всё просто, а душа человека начинает оживать. А всё почему? Когда художник молится, тогда его работа несёт, как бы правильно сказать, молитвенную нагрузку ,становится неотъемлемой частью литургии. Каждый мазок кисти сопровождается мыслями о вечном, размышлениями о Боге, благодарностью и покаянием. И я заметил, что приходят люди, которые говорят «А ты знаешь, у тебя иконы другие стали». И я говорил с другими иконописцами, у всех так. Если делается работа машинально простым художником, это одно, а если с погружением в тему, с осознанием того, что ты делаешь — то совсем другое.
— Был какой-то переломный момент, когда вы это осознали?
— Уже 26 лет я этим занимаясь, вот только в последние годы после аварии я это осознал. Я в 2013 году попал аварию. У меня была сломана шея, меня спасли, поставили титановую пластину. Вот с того случая многое пересмотрел в своей жизни. И я вижу, что иконы до аварии и после — они разные. И я уже другой. Я понимаю, что икона — это часть литургии. Она нераздельно с нею связана. Если икона выпадает из литургии, то это просто предмет, занесённый в храм. Художник, когда пишет икону, совершает своё собственное богослужение во время её создания. Он должен понимать, что он делает и для чего. Иными словами нужно пытаться вести духовную жизнь, учиться молиться, каяться, быть готовым к скорбям и искушениям. Стараться прощать обиды. Читать святых отцов, тогда все получится, Бог поможет.
— Расскажите о своей нынешней работе. Я вижу у вас на столе очень красивое распятие. Для кого это?
— За свою жизнь я написал четыре креста, первый крест в Одигитриевском храме, вот сейчас делаю крест для храма Серафима Саровского. Надеюсь напишу иконостас и иконы в этот храм. Еще очень надеюсь завершить житийную икону старца Павла.
— Спасибо вам за интересный рассказ.
Интервью подготовил Илья Пирогов
