«Я счастлив, что стал художником»

В Таганроге открыта «47-я параллель». Именно так свою персональную выставку назвал таганрогский художник Владимир Вельтман.

Владимир Викторович Вельтман – коренной таганрожец. Но основную часть прожитых лет провел за пределами родного города: в Харькове, в Москве, в нескольких зарубежных странах. Его работы находятся в галереях и частных собраниях во многих странах мира. «47-я параллель» приурочена сразу к двум вехам. Это – предстоящее 60-летие мастера и пятая годовщина его возвращения в Таганрог.

Экспозиция развернута в Выставочном зале Союза художников (ул. Греческая, 48). Представлены живопись, графика, скульптура, инсталляции. Разные техники, различные жанры, разнообразные темы, акценты, смысловые пласты. Художник предлагает обильную пищу не только для глаз, но прежде всего – для ума и души.

При этом сам Владимир Вельтман считает, что люди, идя по жизни, в частности, посещая художественные выставки, склонны усложнять, искать что-то особенное, что-то свое домысливать; а на самом-то деле человек видит не глазами, даже не умом, а сердцем:

— Мы живем в обществе потребления, в том числе даже искусства, — сетует он. – Сегодня культура, вся среда побуждают человека к тому, чтобы как можно больше всего поглотить, в том числе – глазами. И многие именно так себя и ведут – и в храме искусства, и в Божьем храме: видят внешнюю форму, для них это – определенный ритуал. Имея глаза, не видят, имея уши, на слышат. Потому что душу не включают. А нужна духовная работа.

— Расскажете, как и благодаря кому стали художником?

— В 7 лет, когда учился в первом классе в 15-й школе, пришел в изостудию, которая находилась в школе № 4. Моим первым учителем стал Михаил Алексеевич Новиков; с ним в студии преподавали молодые художники-педагоги Николай Николаевич Левада и Михаил Николаевич Зубарев. А вскоре, в 1969-м, в Таганроге была открыта художественная школа. Мне и там повезло: попал в класс Леонида Александровича Стуканова; Николай Николаевич Левада преподавал композицию. Художественную школу окончил к восьмому классу, после чего занимался у Валентины Владимировны Руссо: это – художница и скульптор, её работы в прошлом украшали Таганрог, а ныне уцелел только памятник Максиму Горькому в парке его имени. Потом были мастерская Германа Павловича Михайлова в Ростовском художественном училище имени М. Б. Грекова, служба в армии, а после неё – работа по специальности в Харькове.

— Владимир Викторович! «Солярис» и другие ваши инсталляции с керамическими кругляшами от электроплит наводят на мысль о том, что вы испытываете дефицит света и тепла и стремитесь их приумножить. Это – верная догадка?

— Конечно! Мы же – воины света! К слову, современная молодежь, глядя на керамические плитки, даже не знает, что это и откуда. Может, полагают, это я специально отливаю их? А я их, как и многое другое, нахожу на море – на побережье. Спираль керамической плитки – как знак «Сорярис». Помните этот фильм Андрея Тарковского?

— Ваш удивительный ангел, заглядывающий прямо в душу, — влияние Андрея Рублёва?

— В какой-то степени. Но я своего ангела нарисовал. Это – не церковь, не фреска. Ангел – на холсте. Холст приклеил на твердую основу, вокруг сделал микширование обрушенных стен. Сколько храмов разрушили…

— Так «Соборная площадь» — это про Таганрог? Теперь понятно! Не жалеете, что сюда вернулись?

— Я счастлив, что вернулся на малую родину. Кому-то тут скучновато, кому-то – бедновато. Но человеку может быть хорошо где угодно. У меня здесь – корни; родственники похоронены на всех таганрогских кладбищах, на Старом кладбище – целый участок. Я уже повидал мир, и теперь мне здесь комфортно. Спокойный Таганрог располагает к творчеству: здесь меньше отвлекающих факторов, меньше пафоса, меньше сил и времени тратится на беготню и размахивание руками. Здесь меньше денег «крутится», но это уже – вопрос выбора приоритетов.

— Вас тут ничего не огорчает?

— Меня тут огорчает очень многое. Прежде всего – то, что Таганрог живет прошлым, заслугами и наследием прежних поколений. О чем говорить, если годами не могут найти главного архитектора города? И подобных примеров – не счесть.

— Вы счастливы?

— Я счастлив, что стал художником. Тяжелая профессия. Но она дает ощущение сопричастности к чуду, которым художник делится с другими. Обычному человеку тяжело передать окружающим свои ощущения, чувства, мысли. Даже писателю сложно: слова могут запутать, отвлечь, увести. Художнику – проще. Но мы, художники, только подталкиваем других к их внутренней духовной работе. Многое мы не можем объяснить и самим себе. Мы только делаем акценты. Кто-то усиливает музыкальный ряд, мы усиливаем визуальный ряд. Чтобы в душе у человека что-то зазвучало. Кого-то это напряжет, кого-то от чего-то спасет, кто-то о чем-то задумается. У каждого – своя реакция; в этом и есть смысл искусства.

— Многие удивятся по поводу того, что художник – тяжелая профессия…

— Сейчас считается, что нужно много работать, чтобы чего-то достичь. Но каторжная работа – плохая затея. Особенно – для художника. Bel far niente. В переводе с латыни – «радость ничегонеделания». Художник должен сначала работать сердцем, потом – умом, только потом брать в руки уголь или кисть и краски. Чем чище внутренняя кристаллизация, тем легче становится работа: она и смотрится легко, рука художника становится невидима. Я много чего повидал на своем веку, и сейчас наблюдаю – и на выставках, и в интернете. И когда вижу по работам коллег, как они потом истекали, напрягались, — мне становится их жалко. Радость ничегонеделания позволяет собрать энергию и выплеснуть её зрителю. Тогда гармония в мире приумножается. А сейчас мы идем противоположным путем. Детей уже в школе напрягают, лишают возможности выбора, забивают им головы и души ненужной мишурой, препятствуют их самовыражению, раскрытию и развитию их творческого потенциала.

— Вы сказали о себе, что вы счастливы. А как другие, по вашим наблюдениям?

— У человека – два несчастья. Первое несчастье – несбывшаяся мечта. Второе несчастье – мечта, которая сбылась. Я, когда мечтал стать художником, не подозревал, сколько нужно вложить сил и труда, чтобы передать свои чувства и мысли. Но, заметьте, сбывшаяся мечта в несчастье для человека превращается совсем по другой причине: она опустошает человеку душу; поэтому место сбывшейся мечты сразу же должна занимать новая мечта.

— Так вы о чем-то и сейчас мечтаете?

— Конечно! О новых умениях, знаниях, задачах. Достигнув какой-то высоты, человек должен поднимать планку и продолжать расти – над самим собой. В жизни – только два пути – развитие и деградация; устоять на месте невозможно.

В настоящее время в Храме Всех Святых, что на Старом кладбище, ведутся реставрационные работы. Причем проводит их Владимир Вельтман. Однако это – совсем другая история. О реставрации Всехсвятского храма и о художнике-реставраторе Владимире Вельтмане – наш будущий рассказ.

Фото автора.

На фото: Владимир Вельтман – в своей мастерской, которая находится в подвале дома разносторонне талантливого творца, выдающегося патриота и благодетеля Таганрога Нестора Васильевича Кукольника. На мольберте – работа «Осколки счастья».