Таганрог — место особое

Пост – пора освобождения. И прежде всего – не от лишних килограммов своего веса, а от рабства греху. Об этом напоминает беседа нашего корреспондента с клириком таганрогского Свято-Никольского храма иеромонахом Германом (Погореловым).

 

— Отец Герман! Прежде всего — чем отличаются между собой раскаяние, исповедь и покаяние?

 

— Исповедь – это таинство. А раскаяние и покаяние – состояния души, устремленной к Богу. По-гречески покаяние – «метанойя», в дословном переводе на русский означает «перемена ума, образа мыслей, мышления, сознания». При покаянии меняется и наше отношение – к Богу, к миру, к людям, живущим возле нас и вокруг нас. Покаяние человеку необходимо для того, чтобы состоялась его встреча с Богом. Покаяние помогает моему внутреннему «я» почувствовать, что Бог – рядом со мной. В покаянном каноне звучат слова: «Дай мне, Господи, прежде кончины покаяние». Это очень важно! Покаяние – состояние души, готовой к обретению Царства Небесного. Отец Иоанн (Крестьянкин) так говорил в своих беседах перед Исповедью: «…человек, привыкший следить за чистотою своего сердца и опрятностью своей души, не может жить без покаяния. Такой человек ждет и жаждет очередной исповеди, как иссохшая земля ждет живительной влаги. По словам псалмопевца Давида, «душа моя, яко земля безводная Тебе» (Пс.142:6). Раскаяние – это первый, самый трудный шаг на пути к покаянию. О покаянии напоминает нам Притча о блудном сыне. Он все потерял, все ценности – духовные, моральные, материальные, он погрузился в грязь – нравственную и физическую. Но потом он пришел в себя. Приход в себя – важный момент нашей жизни. Но, к сожалению, бывает, что человек живет подобием церковной жизни, приходит на исповедь, причащается, но все это делает механически, по привычке, не прилагая усилий для того, чтобы понять, а для чего он все это делает.

 

— Что нужно для того, чтобы прийти к раскаянию и покаянию?

 

— Прежде всего, нужно мужество. Оно необходимо человеку для того, чтоб он признал, что живет нерадиво, только для себя, никого не любя. Во всяком случае, недостаток любви – беда каждого из нас. В обыденной суетной жизни человеческое сердце зачастую оказывается закрытым для Бога. Но, бывает, в горе Бог касается сердца человека, — и человек отвечает. И приходит в себя. И начинает понимать, осознавать свои ошибки, свои промахи. Часто приходят люди после смерти своих близких. Приходят и плачут: «Да вот – не долюбили, не додали, не досмотрели». В стесненных обстоятельствах человеку легче почувствовать потребность любить другого, делиться с ним радостью, заботиться о нем.

 

— Почему человек зачастую в себе грехов не видит, зато очень хорошо их видит в окружающих?

 

— Причем, замечу, человек, в окружающих его видит свои собственные грехи. Если душа человека не заражена каким-либо греховным навыком, — человек этого греха и в других не увидит. Святые отцы во всех людях видели только хорошее, никогда никого не осуждали, у обидчиков просили прощения, на зло отвечали добром. И это – итог их покаяния, их беспредельной любви к Богу и ближнему.  А у нас не только покаяния, но даже и раскаяния часто не бывает, потому в своем глазу бревна не видим, зато у ближнего в его глазу видим даже маленькую соринку. И ужасаемся, и осуждаем его.

 

— Если Бог – наш Отец Небесный, любящий всякое свое неразумное чадо, все понимающий и всепрощающий, — зачем Богу и человеку на исповеди нужен посредник-священник?

 

— Можно привести несколько примеров из церковной жизни.

За каждой Литургией мы словами Символа веры выражаем нашу истинную веру в Бога, Которому мы доверяем, Которого любим. И делаем это искренне и открыто, безбоязненно.

Давайте вспомним Таинство венчания. Священник спрашивает жениха: имеет ли он намерение доброе и непринужденное и крепкую мысль взять себе в жену девушку, которую видит перед собой? И жених отвечает на это: «Да, хочу!» Аналогично спрашивает и у невесты. Сами слова о добром и непринужденном намерении и о крепкой мысли побуждают спрашиваемого отвечать с искренней любовью к избраннице, никого не стесняясь. И это есть исповедание, как и в Символе веры.

И, наконец, если говорить о Таинстве исповеди, то слова одной из молитв, произносимых перед Исповедью, напоминают участникам Таинства, что священник только свидетельствует об искреннем, непринужденном желании исповедника переменить свой ум, свое сознание в согласие с волей Бога. Добавлю: священник – тот единственный свидетель, который может сказать: «Господь и Бог наш Иисус Христос… да простит… И аз (я), недостойный иерей, властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя (тебя) от всех грехов твоих…» Так что священник – не посредник; он – свидетель.

 

— А что, если у исповедника – ложный стыд в исповедании грехов?

 

— Ложный стыд – это совсем другое. Это – стыд перед окружающими в исповедании своей христианской веры: некоторые стыдятся перекреститься или даже просто признаться в том, что они – христиане. И в результате, по сути, перестают быть христианами. «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде

сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий,» — предупреждает Господь. Здесь говорится о необходимости дерзновения, или смелости, и мужества при исповедании Христа. Исповедники Христовы отдавали жизнь за Христа: история Церкви сохранила огромное множество имен святых мучеников, хотя это – их малая часть; Одному Богу все они ведомы. И обратите внимание: одним и тем же словом – исповедниками – мы называем и святых мучеников, и кающихся на исповеди. Христиане во все времена – это добровольные мученики, бескровные мученики за Христа!

 

— Исповедь – нелегкая операция. Что, по-вашему, тяжелее всего для кающегося, а что – для священника, принимающего исповедь?

 

— Думаю, для кающегося труднее всего показать свое доверие к Богу. А священнику тяжелее всего, когда человек так стесняется, что ничего сказать не может. Когда человек искренне раскаивается, говорит о своих грехах, — священник этому очень радуется. Священник слушает исповедь и одновременно молится Богу. Но часто люди, начав ходить в храм, приносят свое видение христианства, церковной жизни. И, бывает, человек на исповеди говорит, и много. Но не о своих грехах, а о своих детях, о соседях, о знакомых, о своих телесных болезнях… Но если человек, придя к стоматологу, в ответ на вопрос «На что жалуетесь?» начнет жаловаться на соседку, — что скажет врач?..

 

— Бывает ли так, что человек, зная, что его грехи ранят его же душу, на словах кается, а в глубине души все же не хочет избавляться от грехов? Или даже искренне стремится освободиться от греха, а грех этот к нему возвращается снова и снова? Почему так получается?

 

— Мы даже от простой простуды излечиваемся не сразу. Болезнь отходит, а выздоровление приходит постепенно. А грех – духовная болезнь. Избавление от грехов – процесс всей нашей жизни. Евангельские примеры исцелений от неизлечимых болезней говорят о том, что Бог может в одно мгновение избавить нас от любой греховной привычки. Но готовы ли мы расстаться с этими «любимыми» состояниями? Наша греховность – это состояние нашего падшего естества. Святые отцы учили так: упал, — найди в себе силы подняться и вновь идти к Богу. Упал, — приди на Исповедь, скажи: «Господи! Прости! Дай мне силы!» Необходимо терпение. А совершенное терпение озвучивается так: «Господи! Я готов терпеть столько, сколько необходимо для того, чтоб избавиться от болячки!» Мы не можем сразу взять и, например, перестать осуждать. Важно помнить, что Благодать Божья действует всегда. С явной силой. Но Бог не избавляет нас от грехов наших одномоментно. Причина этого – наша привязанность к нашим грехам. Вспомним наших святых. Их любовь к Богу вытесняла из их душ любые грехи. Но даже их мы не можем назвать безгрешными, у них все равно шла борьба – с греховными помыслами. Когда человек полностью доверится Богу, — Бог дает ему силы бороться и побеждать любые грехи.

 

— В чем, по вашим наблюдениям, особенности нашего времени и нашего города? Чем, по-вашему, наши современники-таганрожцы грешнее других?

 

— У нас часто благочестие ассоциируется с благосостоянием. Многие думают: «Если я благочестив, – у меня будет все!» Это – подход наемника, требующего за хорошие дела высокой платы. Но это присуще не только таганрожцам; это – особенность не нашего города, а нашего времени: это свойственно нашему современному мировоззрению. Известный святой, святитель Лука Войно-Ясенецкий, говорил: «Я полюбил страдания.» А мы не хотим помнить о том, что у каждого – свой жизненный крест, а крест – это страдания; в раю нераспятых нет – очень точно сказано. Постановка земного благоденствия целью всей жизни всегда заводит в тупик. Христианину нужно любое посылаемое ему испытание принимать с благодарностью и с просьбой о том, чтобы Господь ему дал силы выйти из этого испытания достойно. Что же касается Таганрога, — он в советские времена был и местом ссылки духовенства. В советский период у нас в городе были христианские общины, Таганрог оставался островком, где молитва не прекращалась, в чем можно увидеть и помощь нашего праведника, святого Павла Таганрогского. Вокруг святого собирается люд, любящий Бога. Так что Таганрог – место особое.

 

— Согласно христианскому вероучению, первым в рай вошел разбойник – грабитель и убийца, умиравший на своем кресте рядом с Распятым Христом. Причем он даже не каялся, а только попросил: «Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем!» И как это понимать в свете всего вышесказанного?

 

— Вот они – слова покаяния! Он не только раскаялся и безропотно принял свою мучительную и позорную смерть на кресте, – Он признал во Христе Бога!

 

— Как искупить свою вину перед человеком, который уже оставил этот мир?

 

— Молиться. Поминать его на Литургии, на панихидах. Великим постом у нас будут Вселенские поминальные субботы. Молитва наша очень помогает нашим усопшим. Потому что за гробом уже невозможно покаяться. Душа оставляет этот мир с тем духовным опытом, который приобретен ею здесь. Греховный опыт – это тоже духовный опыт, но – со знаком «минус». Каждый из нас уносит отсюда колоссальный багаж этого негатива, который душе в загробной жизни не позволяет подниматься к свету. Каждый из нас может почувствовать, что такое ад, когда мы раздражаемся, гневаемся, ругаемся. Действие греха раздирает нас изнутри. Но здесь мы в таком состоянии находимся временно. А там душа самостоятельно из этого состояния выйти уже не может. Но мы ей можем отсюда в этом помочь; наша любовь побуждает нас к этому. Наша любовь к этому человеку остается с нами, хотя сам человек от нас уходит. Но мы с ним расстаемся на время. На короткое время.

 

— Как женщине искупить вину перед ее нерожденными детьми, убитыми во чреве?

 

— Женщине, сделавшей аборт, священник на исповеди дает епитимью – какое-либо правило несения покаяния в этом грехе. Обычно это – просьба о прощении этого страшного злодеяния в ежедневной молитве.

 

— Значит, Бог и зло превращает в добро, открывая человеку через его грех дорогу к Себе и к покаянию?

 

— Нет! Иное дело – то, что Бог даже зло может использовать ко благу. И делает это. Но даже Бог не превращает зло в добро. Зло никогда не становится добром, всегда остается злом, и нужно всячески стремиться его избегать. А единственное зло – это наши грехи. И они, наши грехи, не открывают нам дорогу к Богу, а, наоборот, закрывают от нас Его.