Во времена Чехова в Таганроге были классные врачи. Не случайно Антон избрал эту профессию. А какие они сегодня? Мне довелось выяснить это, совершив глубокое (шестинедельное) погружение в 5-ю больницу (БСМП), изучив изнутри работу трех отделений (хирургического № 2, травматологического № 1, оториноларингологического) и ковидного госпиталя.
Раз грыжи нет, — и Бог не нужен?..
Полостную операцию по удалению паховой грыжи под местной анестезией мне провел Олег Яковлевич Кочергин. Провел блестяще. Перед операцией похвалил меня за небольшой живот. Я возразил – живот, мол, большой. Он потом уменьшился, но обо всем – по порядку.
Завершив операцию, хирург предупредил, чтобы я, когда меня доставят в мою палату, полежал до вечера. Но, когда пришло время обеда, — я обратился к парню, у которого такая же операция была на сутки раньше:
— Андрюха! А ты вчера на обед ходил?
— Ходил, — признался Андрюха.
— И я пойду!
О том, что Андрей по возрасту годится мне едва ли не в сыновья, в этот момент не думал. Бога при этом тоже не вспоминал. Перед операцией постоянно обращался к Нему за помощью. Уже во время операции, которая оказалась вовсе не страшной, молитва ослабела. Оставшись же без грыжи, Бога вовсе позабыл. Когда вставал с кровати, думал только про туалет и обед…
Отделения – разные. Люди — добрые
…Очнулся, лежа на кафельном полу. Вокруг меня собрались перепуганные врачи и медсестры. Оказалось, потеряв сознание, упал вниз лицом. Умудрился при этом получить множественные переломы черепа и нижней челюсти. В течение второй половины дня всесторонне обследовали мое состояние. А вечером в кресле-каталке повезли в травматологическое отделение № 1.
Мой день, который начался с удаления грыжи, оказался весьма насыщенным: вечером меня возили не только на МРТ, но еще и в оториноларингологическое отделение, где врач челюстно-лицевой хирургии Евгений Русланович Валенцев зашил мне рассеченные губу и подбородок: удивляюсь, как ему это удалось, учитывая мою бороденку.
Вечером следующего дня меня в тот же кабинет лор-отделения доставили снова: молодая врач челюстно-лицевой хирургии Айгуль Махмудова в присутствии Евгения Руслановича провела шинирование челюсти: проволоками зафиксировала раздробленную нижнюю челюсть, привязав её к верхней. Как мне объяснили, раньше еще и эту процедуру я просто мог бы не пережить. После шинирования предупредили, что теперь меня будут ждать в лор-отделении, что я – их пациент, и мне здесь предстоит еще одна операция.
В травматологии меня проведывали бывшие соседи из хирургии. Александр, сев на соседнюю, пустующую койку, морально поддерживал разговором. А вот Андрей смотрел мимо меня, а потом и вовсе поджидал Александра в коридоре. Сам я в зеркало не смотрел: я для этого – недостаточно смел.
И мой первый врач, хирург Олег Яковлевич Кочергин, и новый, врач-нейрохирург Александр Владимирович Лобэ, предупредили, чтобы не залеживался, чтобы ходил. Выполняя врачебную рекомендацию, стал дефилировать по коридору. Когда из отделения вывозили на каталках больных коронавирусом, — пугался, думая: не хватало еще только подцепить ковид. Чего боишься, то и случается: я его подцепил…
Ковидный госпиталь
Ковидный госпиталь, которого так боялся, оказался не таким уж и страшным. Первый этаж был переполнен тяжелыми больными, они лежали даже в коридоре. Но меня отправили во второй. В мою палату, неся мои вещи, проводил фельдшер Юрий Дегтярев. Он же мне посоветовал снять уже бесполезную маску. Видел его потом еще множество раз, всегда – участливого и внимательного.
Меня по собственной инициативе проведывал Александр Дерябкин. Он ассистировал Олегу Яковлевичу Кочергину, во время нашей операции. Он же, выпускник медицинского университета, работал фельдшером в ковидном госпитале.
Врачи Сергей Сергеевич Косенко и Антон Валерьевич Шипилов произвели самое лучшее впечатление; Елена Викторовна Нечаева просто потрясла – прекрасной памятью, удивительной интеллигентностью.
Врачи, фельдшеры, медсестры, санитарки: все – в защитных костюмах, преимущественно – белых или оранжевых. Нам, больным, видны были только глаза. Но сколько же в них было доброты…
Правда, мы, больные, все равно жаловались, проявляли недовольство.
Стал немного титановым
От ковида меня вылечили за неделю, после чего перевели в оториноларингологическое отделение. Здесь моим лечащим врачом оказалась Айгуль Данияловна Махмудова. Её нежные руки оказались на удивление сильными. Заведующий отделением, Игорь Александрович Гриценко, рассказал, что мне предстоит очень сложная операция. А сколько сочувствия я видел в его глазах! Похоже, он жалел меня больше, нежели я – сам себя.
23 февраля почувствовал себя солдатом-новобранцем. В роли сержанта был Игорь Гриценко: он проверял, как я побрился. 24 февраля была операция – под общим наркозом, сложная, многочасовая. Проводили её Игорь Александрович Гриценко и Евгений Русланович Валенцев. Через длинные разрезы под подбородком вставляли, крепили искусственные челюстные суставы, титановые пластины…
Самым трудным после операции было слушать непрекращающиеся разговоры о спецоперации – по радио, от соседей по палате. Потом нашел выход – основную часть времени проводил в холле с книжкой: в отделении оказалась небольшая, но неплохая библиотека: художественные книги, целая стопка газет «Юг Православный».
Олег Кочергин и призвание всех и каждого
Очень трудно было находиться и среди матерщины. Иногда казалось, что под влиянием окружающих и сам перейду на этот язык – и в мыслях, и вслух. Однако порадовало, что из уст врачей нецензурщины не услышал ни разу.
Хирург Олег Кочергин с дочкой
Олег Кочергин рассказал, что, когда он произнес непотребное словечко еще в детстве, даже не понимая, что он говорит, — его отец ему так всыпал, что хватило на всю жизнь. А врачом он стал благодаря своей маме. Она мечтала, что её сын будет ходить в белом халате, будет избавлять людей от болезней и боли, и люди будут относиться к нему с уважением и благодарностью. И её мечта сбылась…
Однако профессия эта – нелегкая, непростая, требующая от человека не только многих знаний и профессиональных навыков, но и вложения души. Другие люди дома могут забывать о работе. Врач – не может…
Олег Яковлевич не может забыть одну девушку. У неё была онкология в последней стадии. Она умирала практически у него не глазах. Это понимала и её мама, находившаяся рядом. А врач-хирург Кочергин сказал умирающей, что она будет жить. Она обрадовалась. Так и умерла – не с отчаянием и страхом, а с радостью и надеждой; и, соответственно, надо полагать, обрела Царство Небесное.
Цель нашей земной жизни для всех и каждого – одна – обретение Царства Небесного, то есть святости. Всякий из нас призван к тому, чтобы стать святым. Думается, профессия врача, как никакая другая, помогает выполнить это свое призвание – как врачам, так и всем их пациентам. Не случайно в этом году День всех святых и День медицинского работника снова совпали.
Спасибо всем за всё!
… А шинирование челюсти помогло мне похудеть: и в больнице, и в ковидном госпитале (а потом и дома) ел-пил через трубочку: вставлял её в дырки, оставшиеся на месте выбитых зубов. А какие-то, неизвестные мне, добрые люди измельчали мне пищу блендером…
…А я все равно завидовал всем остальным больным: ведь все, кроме меня, могли есть больничную пищу, а в больнице, как оказалось, кормят весьма неплохо. Вообще, пока лежал в больнице, обнаружил в себе огромные залежи зависти, злобы, эгоизма, гордыни. А вот в своих врачах – при всей их многочисленности – не обнаружил. И это было удивительно: ведь все мы – люди грешные…
В детстве, под влиянием Сергея Михалкова и его «Дяди Стёпы милиционера», думал, что милиционеры – особенные люди. Потом выяснилось, что ошибался.
В школьные годы решил, что особенные – профессора-ученые. Став студентом, понял, что снова – промах.
И уяснил для себя, что каждый человек – единственный, неповторимый, уникальный, но нет на свете такой профессии, которая бы взращивала особенных людей.
А теперь знаю: такая профессия — есть! Это – профессия врача. Почему так долго не мог я этого понять? Может, потому что среди родственников и знакомых – много врачей, а ведь «нет пророка в своем отечестве…»
Мы, люди, в большинстве своем свое здоровье не бережем. А потом обвиняем в наших бедах врачей. Но они нам всё прощают. Спасибо вам за всё, особенные люди!
Но, раз уж начал благодарить, на медиках не могу остановиться. Редактор сайта Таганрогского благочиния Александра Калинская, узнав о моих больничных злоключениях, сообщила о них в социальных сетях. И я ощутил реальную помощь – и материальную, и, главное, молитвенную.
Я знал, что таганрожцы – люди талантливые. Знал и то, что очень добрые: собаки и кошки – тому подтверждение. Теперь я узнал, что мои земляки – люди чрезвычайно отзывчивые. Спасибо всем за всё!
Владимир ПРОЗОРОВСКИЙ.
