На страже таганрогского общественного спокойствия

Нелегкая служба охраны правопорядка в нашем городе имеет богатую историю. Заглянем в её небольшой период меж двух революций, с 1908-го по 1916-й.

После ушедшего полицмейстера Семёна Николаевича Джапаридзе, перенёсшего в своей должности события 1905 года и, по слухам, сошедшего с ума, исполняющим обязанности полицмейстера стал подъесаул Капитон Иванович Попов.

 

Капитон Попов

Подъесаул Попов, временно исполняя должность, отличился такой ретивостью, что уже в декабре 1908 года полицмейстером Таганрога назначили полковника Ивана Петровича Колпикова.

В это время полиция лишь вела наблюдение за порядком и исполнением «обязательных постановлений» и «узаконений». Сыском же занимались частные фирмы. В бытность городского головы П.Ф. Иорданова был поставлен вопрос об учреждении сыскного отделения, которое заработает с 1 декабря 1908 года под руководством подъесаула Александра Хрисанфовича Облакевича, бывшего пристава I полицейского участка.

И.о. полицмейстера города Капитон Иванович Попов, не обнаружив в своём районе ни одного полицейского, озаботился разработкой полицейских постов и инструкцией к ним. Полицейские посты в нашем городе были и до этого, но теперь увеличилось их число и они были систематизированы.

По I участку. Суточные: 1) угол Петровской и Успенского переулка у Окружного суда, 2) угол Петровской и Депальдовского, 3) угол Петровской и Варвациевского, угол Петровской и Большого Биржевого, 5) в порту, 6) близ Каменной лестницы на Греческой улице, 7) у Казначейства (ул. Греческая между Полтавским и Варвациевским пер.), 8) на ул. Греческой у Биржевого спуска (на летний сезон), 9) при купальнях (на летний сезон), 10) угол Полицейского переулка и Николаевской улицы, 11) угол Полицейского переулка и Александровской улицы, 12) угол Чеховской улицы и Итальянского переулка.  Дневной: 13) на Воронцовском бульваре. Ночной: 14) на Екатерининской улице.

В конце 1908 года (уже при Иване Петровиче Колпикове) ввели постоянный наружный пост у Государственного Банка.

По II участку. Суточные: 1) угол Петровской и Мало-Садового переулка, 2) угол Петровской и Старо-Почтовой улицы, 3) угол Николаевской и Мало-Кампенгаузенского переулка, 4) при Вокзале, 5) угол Александровской улицы и Ярморочного переулка, 6) угол Чеховской и Ярморочного, 7) угол Чеховской и Кладбищенского переулка, 8) угол Соборного переулка и Александровской площади у Полицейского Управления, 9) угол Петровской и Ярмарочного, 10) угол Александровской улицы и Кладбищенского переулка, 11) в Карантине, 12) в Дубках. Дневной: 13) на скотобойне.

Полицейские обязаны были следить за репертуаром театров и соответствием текстов разрешённых пьес: напечатанных и озвученных в представлении, за соблюдением рабочего дня служащих, за тем, чтобы афиши не были расклеены на заборах и домах. Должны были нищих и бродяг с ул. Петровской «водворить установленным порядком по месту приписки», а домовладельцев заставить содержать тротуары в исправном состоянии. Должны были проверять, чтобы в деревянных лавках на рынке во избежание пожаров не было печей, а ритуальные конторы не предоставляли погребальных принадлежностей и свечей, т.к. право поставки их имела только церковь.

Выслеживать самовольно поселившихся административно высланных за пределы области или города – тоже обязанность полиции.

Боролась полиция при Капитоне Ивановиче с рекламой недоброкачественных лекарств, с распространением порнографических материалов, игрой в азартные игры, особенно учащимися, с курением в театре «кому где угодно», с хулиганствующими группами на Петровской во время гуляний, при этом их разгоняли, но не задерживали.

Заботясь об озеленении города, Капитон Попов требовал отчитываться ежесуточно о делах по содержанию древесных насаждений. И. о. Полицмейстера Попов стремился побороть «невероятное загрязнение улиц и дворов», боролся с не акцизным алкоголем и «притонами тайного разврата».

В стремлениях к порядку Капитон Иванович наводит дисциплину в рядах полиции. «Пьянства среди чинов ни под каким видом не допускать…»; «За сон на посту» и оставление поста объявляет выговоры, случаев которых множество, и в последствии полковник Колпиков будет за это штрафовать своих подчинённых.

Подъесаул Попов, и. о., приказал завести каждому городовому и околоточному надзирателю памятные книжки с адресами учреждений и должностных лиц для помощи гражданам. О всех важных делах доносить незамедлительно следователю, прокурору, товарищу прокурора, «хотя бы и по телефону».

В инструкции полицейским, разработанной при Попове, было сказано в том числе: «Городовой обязан подавать помощь каждому…», «городовой с публикой должен обращаться вежливо», курить на посту запрещено, ссоры надо пресекать, преступников задерживать.

Но, судя по тому, как идут дела по чистке улиц, можно предположить, что Попов бессилен исправить ситуацию: «…несмотря на настоятельные приказы, ровно ничего не делается», «…водосточные канавы не очищены, завалены всяким мусором» и т.п. Сам же Капитон Иванович и раскрывает слабое звено своего ведомства: «Приказы по полиции в участках не прочитываются… и, вероятно, остаются не известными, и потому совершенно не исполняются». Пригрозить Попову, судя по всему, нечем: «…если после недельного срока ничего не будет сделано, я буду иметь полное основание предполагать, что неисполнение имеет характер умысла». (Из приказа о борьбе с грязью на улицах спустя полгода.)

Моральный облик полицейских чинов тоже не меняется к лучшему: «…были в наряде в нетрезвом состоянии и вели себя предосудительно», «за пьянство и стрельбу на посту без всякой надобности… подвернуть аресту на трое суток», «многие чины полиции… являются в сады и другие увеселительные места не для отправления своих служебных обязанностей, а, по-видимому, для собственного удовольствия. При чём позволяют себе располагаться на веранде за чаепитием, очень часто заглядывают в буфет для выпивки и т.п.».

Попов лично проверял ночных стражников и «в редких случаях находил их на местах, на контрольные свистки, за исключением одного случая, не получил никакого ответа…».

Не мудрено, что фон-Эксе, полицмейстер на 9 дней, назвал таганрогских полицейских какими-то «хохлами, жующими на посту сдобные калачи».

 

Иван Колпиков

30 октября 1908 года в должность вступил Иван Петрович Колпиков, и на бумаге воцарилось спокойствие: никакой борьбы с не акцизным алкоголем, порнографией, азартными играми, нелегальными притонами и проч., проч., проч. После небольших кадровых перетасовок он увещевает своих подчинённых быть «вежливыми в обращении с публикой» и внимательными по учёту населения.

На тротуарах лёд просит хотя бы посыпать «для безопасного прохода обывателей»; книги «соблазнительного характера» просит не выставлять в витринах; приказывает ловить велосипедистов-нарушителей; произвести проверку паспортов у «профессиональных нищих» и увеличивает штат полицейских участков. Добавляются Портовый и 3-й полицейские участки.

В портовой территории устроили 7 постов: 1) у фабрики Вакса на большом Биржевом спуске, 2) у Каменной лестницы, 3) у пароходных пассажирских пристаней, 4) на хлебной набережной у амбара Сифнео, 5) на хлебной набережной у подъёмного моста, 6) в Ремонтном бассейне, 7) на изломе Воронцовского спуска под домом Никитина.

Наверное, полицмейстер Колпиков не был столь наивен в стремлениях к идеальному обществу и, взяв в свои помощники именно Капитона Попова, на которого оставляет дела, отлучаясь периодически в Новочеркасск по делам службы, просто фиксирует кому разрешено, кому запрещено жительство в области войска Донского или в Таганроге и пишет приказы на кадровые передвижения: увольнения, назначения и штрафы своих подчинённых.

После такового кабинетного успокоения пришло высочайшее распоряжение: Таганрогский округ 2 декабря 1909 года объявлен «взамен военного положения в состоянии усиленной охраны».

Штрафовали и арестовывали полицейских на сутки–трое при полицейском участке за различные провинности. В 1910 году оштрафованы от 1 рубля до 3 рублей (в зависимости от кратности провинности): за самовольное оставление поста 26 городовых (иногда оставление поста совмещалось с нахождением в нетрезвом виде), за сон на посту – 26, за грубое (нетактичное) обращение с публикой – 3, за нетрезвое поведение – 5, за неявку на дежурство – 3, за небрежное исполнение свих обязанностей – 1, за неисполнение приказа старшего городового – 1, за оказание содействия лицу по другому участку без уведомления начальства – 1, за поздравление начальника сыскного отделения в нетрезвом виде – 1. Строгий выговор объявлен помощнику пристава заводской полиции за «не доставление сведений о посещении завода экскурсантами Новочеркасского политехникума. К лицам, посещающим завод, нужно относиться с большой осмотрительностью». Увольнялись служивые не только по заявлению, но и по непригодности («допустил большой беспорядок» во время дежурства), но редко.

Из этих приказов видно, что текучесть кадров была преогромная. Жили чины в казармах, больным разрешено было жить дома. Периодически выпивали даже на посту, на посту зачитывались газетами и при этом «настолько увлекаются, что не дают себе ни малейшего труда следить за происходящим на улице. Читать газеты следует, но только не на посту, а в казарме!»

Одни и те же фамилии пестрят то в зачислениях, то в увольнениях. Лишь единожды в приказе, увольняющем городового, было упомянуто «без права дальнейшего зачисления в полицейские чины».

 

Владимир Фон-Эксе

Служебная рьяность полковника Владимира фон-Эксе превзошла ретивость бывшего подъесаула Капитона Попова. Но и срок его службы в Таганроге был значительно короче: Попов прослужил около 10 месяцев, фон-Эксе – около 10 дней.

Из приказа № 36 от 17 апреля 1914 г. нового полицмейстера фон-Эксе: «Кто ищет физического наслаждения, т.е. богатства, …нежели в полиции – тот скотина… Таких мне не надо. Милости просим – вон… В городе, в буквальном смысле, городовых нет… какие-то хохлы, жующие на постах сдобные калачи…»

Намерение своё внедрить порядок в рядах полиции ещё и афишировал; его приказы печатались в газетах «Таганрогский Вестник», «Приазовский край», «Утро Юга» и в Петербургском «Новом времени». Атаманская канцелярия вызвала фон-Эксе в Новочеркасск, вернулся полицмейстер Таганрога мрачным.

Намёков начальства прекратить литературную деятельность фон-Эксе не понял, после чего по городу пополз слух о болезни ума заезжего полицмейстера. Он был уволен с формулировкой: «Не соответствует форме службы». После устранения в стиле дворцовых переворотов, фон-Эксе считал себя жертвой заговора и намеревался добиться реабилитации и возвращения на пост Таганрогского полицмейстера. Но власть любит спокойных, она осталась в руках Якова Ивановича Жужнева.

 

Яков Жужнев

Старые болезни общественного порядка восстали из поповского прошлого в новых приказах нового полицмейстера. В одном из приказов Яков Иванович пишет:

«Мною замечено: 1) мостовые и тротуары почти по всему городу, несмотря на неоднократные мои письменные и личные приказания приставам, до сих пор не исправлены…

2) на многих домах не имеются дощечки с указанием соответствующего № дома (по постановлению городской думы от 8 июля 1907 г. их должны вывешивать домовладельцы)

3) не везде устроены мостки через канавы и не замощены камнями проезды от мостов к воротам (обязанность домовладельцев тоже)

4) улицы и тротуары не везде очищаются от грязи, пыли и сора…

5) велосипедисты совершенно не исполняют правил езды…

6) обратить особо строгое внимание на санитарное состояние базаров и продаваемых съестных продуктов, …немедленно приглашать санитарного врача и виновных привлекать к ответственности при сомнительной доброкачественности

7) извозчики совершенно не исполняют правил, изложенных в обязательном постановлении от 21 сентября 1907 г.; большей частью они собираются у квасных лавок, …производят шум и брань, многие из них не имеют номеров и не зажигают ночью. Фонарей, одеты по большей части грязно, а некоторые имеют вид каких-то оборванцев

8) наблюдать, чтобы стоящие на посту городовые были всегда на своих местах, …руководствоваться установленным расписанием полицейских нарядов и постов…»

 

Продолжается борьба за чистоту города, и за неубранные улицы, площади и не очистку дворов, «а также за очистку в некоторых местах в неуказанное время, т.е. среди дня, когда она должна быть закончена до 6 часов утра» штрафуют 8 полицейских 14 февраля и 19 полицейских 22 марта 1915 года всех трёх участков, не уследивших за порядком. Пятеро получают строгий выговор 6 января 1916 г.

И к этим старым проблемам военное время добавило полиции обязанности следить за превышением установленных правительством цен на уголь, сахар и мясо. Полиция должна была бороться с 13 июня 1915 г. с прошением милостыни и «всяким вообще попрошайничеством, в особенности под видом увечных, больных и раненных воинов и лиц, пострадавших от военных действий» (за несоблюдение – штраф до 3 000 рублей или заключение в тюрьму до 3-х месяцев). Также следить за исполнением запрета на вывоз из Области Войска Донского вина с 8 августа 1915 г.  и мяса (и мясной продукции) с 14 марта 1916 г. вина с 8 августа 1915 г.

Удаётся полиции пресечь преступления: воровство из склада магазина Лева ночью 31 июля 1915 г. и поймать беглого солдата на Приморской ул. № 29 22 мая 1915 г.

Не удаётся пресечь хищение молодых саженцев на бульварах и обочинах мостовых. «Особенно это явление наблюдается на бульварах Кладбищенского переулка, где приходится несколько лет подряд сажать деревья на одних и тех же местах».

Штат полиции усиливается, количество участков и постов увеличивается; вводится система нарядов. Вводя систему нарядов, Жужнев напутствует: «Каждые сутки в 10 часов утра докладывать о степени неисправности наружной полицейской службы».

Эта полиция будет отменена пришедшей Февральской революцией, объявившей о создании милиции и о тюремной реформе. Настанут новые времена, будет иная история.

 

Екатерина ГАЛОЧКИНА (По архивным материалам).