О книгах архимандрита Саввы (Мажуко)
Архимандрит Саввы (Мажуко), насельник Свято- Никольского монастыря в городе Гомеле, — замечательный белорусский писатель. Он одинаково свободно говорит о религии, политике и культуре, о нашей жизни, не навязывая, но аргументируя свое мнение. Он не дает готовых ответов, но приглашает к размышлению, напоминает читателю о главном: Спаситель любит нас, любит всех людей и лично — тебя! Творчество отца Саввы ведет читателя к осознанию важнейшего в миропонимании: Бог — есть жизнь, жизнь — величайший дар Бога нам, жизнь — всегда прекрасна.
Глубокая, ясная, очень оптимистичная и сердечная проза— так можно охарактеризовать творчество архимандрита Саввы. «Будучи опытным оратором, он знает, когда рассказать житейскую историю, а когда — процитировать Священное Писание и сказать важные слова. У начитанного и мудрого (с чувством юмора и меры) отца Саввы хочется учиться правильно относиться к жизни» («Литературная Россия»)
«После подобных книг не хочется ни с кем вступать в полемику, спорить о политике или просто ругаться, отстаивая свою точку зрения. Хочется просто любить всё вокруг и всех. Знаю, что подобное в принципе невозможно. Но лучик света в душе появляется, и он долго-долго светит» — это цитата из читательского отзыва.
«То, о чем я пишу – это попытка показать, что о духовных вещах можно говорить современным языком» — так говорит о своем писательстве архимандрит Савва (Мажуко). И этот современный язык, а также, поиски ответов на вопросы повседневной жизни современного христианина находят отклик в сердцах благодарных читателей, придают его книгам в библиотеке статус книг повышенного спроса. На книжных полках сложно их застать. Как сложно и нам, библиотекарям, одним словом ответить на вопрос, взявшему в руки книгу о. Саввы читателю: о чем она? И потому, не мы сегодня представляем творчество этого автора, а он сам и те, кто уже с книгами познакомился и полюбил их.
«ЛЮБОВЬ И ПУСТОТА: Записки монаха. Сборник публикаций и проповедей»
Из книги:
«Молитва — самый тяжелый труд. Это известно каждому, кто учился молиться. Люди чаще молятся, когда стряслась беда. В страданиях все наше существо начинает кричать Богу. Горе гонит людей в церковь, бросает на колени перед Богом, все чувства и помыслы собирает в одном молитвенном порыве. Это особый опыт. Крайне редкий, и потому многим людям непонятно: как можно молиться постоянно, с регулярностью и особым правилом? Как можно требовать от сердца восторженности по часам и минутам?
Не лицемерие ли все это? Не требует ли церковь от нас невозможного?
Молитва регулярная и правильная — это заповедь апостольская, данная из опыта и обращенная к опыту, а не теории. Восторги приходят и уходят, а мир, который стонет под бременем зла, требует наших молитв, нашего маленького молитвенного усилия, каждого из нас. Но как можно молиться, когда сердце молчит, безмолвствует, не отвечает этот старый холодный камень, не пробуждается даже от слов пламенных боголюбцев? Это сложный вопрос, и, кажется, ничего с этим не поделаешь. Или же все-та- ки что-то можно сделать?
Есть один старинный способ «оживления камней ». Это молитва за другого. Нет такого холодного сердца, которое хотя бы чуть-чуть не оттаяло, когда молишься за ближнего. Может, свое молитвенное правило я и прочитаю сухо и формально, даже, скорее, вычитаю, как важный, красивый, старинный, но чужой текст, так и не ставший сегодня моим. Это я молился за себя, но мне-то что? Но вот вы легли спать, и вам не спится. Обрывки фраз, мыслей и образов блуждают в памяти, бродят в сознании, как бродит молодое вино. Вспомните по именам ваших близких, родных, друзей, живых и почивших, и за каждого из них, не за себя, а за этих чудесных и несчастных людей, воздохните перед Богом. Своими словами, своими просьбами, личным сочувствием помолитесь за них. Поговорите с Богом как с Отцом. Скажите Ему сами, что вы хотите сказать, даже если вы обиделись на Него — Ему можно говорить и это. Ведь молитва — это не медитация, не измененное состояние сознания или погружение в покой и равновесие. Ты говоришь с Богом, так стань и препояшься, как муж (см. Иов 38:3). Это мы и называем молитвой. Такое делание не несет покоя. Ведь ты стоишь перед Богом. Ты перед Его очами каждое мгновение своей жизни, потому и заповедовали апостолы молиться всегда, всегда предстоять пред Богом, быть готовым ответить Ему.
И это упражнение постепенно перерастет в навык, станет необходимым правилом, без которого никак нельзя. И когда вы идете по городу, едете в машине, сидите в кафе, смотрите новости — молитесь за тех, кого видите, — только так мы и можем смотреть на этот мир — молясь за него. Только так христианину и следует смотреть новости, читать газеты. Сколько вокруг больных людей, несчастных и голодных детей, сколько войн и бедствий! Мы не можем помочь всем деньгами, но принести молитвенное воздыхание в наших силах. Идете мимо больницы — помолитесь за тех, кто страдает, видите деток — благословите их молитвенно про себя. Запутавшийся политик или глупенькая девочка, которая поверила, что она звезда, — помолитесь о них, им это нужно. Нам всем это нужно. Понуждая себя к такой молитве, мы действительно сможем разбудить свое сердце, освятить каждую мысль. «Тяжело каждой мысли, которая не выльется, не преобразится в молитву». Так писал святой Иустин (Попович). Мысль без молитвы тяжела. Она стелется по земле, она задыхается от собственной грузности. Она каменеет и само сердце заражает нечувствительностью даже к собственной жизни».
«АПЕЛЬСИНОВЫЕ СВЯТЫЕ. Записки православного оптимиста»
В книге собраны эссе, проповеди и «непридуманные рассказы», в них автор размышляет над насущными вопросами, которые каждый день задают прихожане: о постах, о крещении детей, о смерти, о православных традициях. Как отмечало «Радио Вера»: «Уже от самого названия книги веет теплом. Да и яркая, солнечная обложка поднимает настроение и словно обещает что-то радостное и необыкновенное. И не обманывает: размышления отца Саввы — о вере, Боге, человеке и его предназначении, о радости и свободе идти вслед за Христом _ сразу же захватывают и оригинальностью мысли, и современностью её изложения, и широтой культурного горизонта
Архимандрит Савва (Мажуко) обращается к своим читателям (т.е к нам с вами): «Православный человек может быть не только монахом и священником, регентшей или свечницей, но и политиком, спортсменом, успешным актером, которому нравится то, что он делает, безо всяких укоров совести.
Среди наших святых большинство — монахи и епископы, но на самом деле перед очами Божиими наша земля родила столько святых, что их не вместит никакой месяцеслов. Я думаю, что среди тех, кто обладает талантом неутомимого путешественника, предпринимателя, создающего новые рабочие места, ученого, влюбленного в науку, педагога, обучающего детей боксу или футболу, профессора, заражающего студентов азартом к чтению и мысли, актера, утешающего миллионы людей своей игрой, есть подлинные святые.
Потому что святой человек — это, прежде всего, человек благодарный, а самый очевидный признак благодарного сердца — это когда вам очень нравится жить.
Ведь Господь для того и создал нас, чтобы мы жили и получали от этого радость. ‘Живым — всё хорошо! Быть — это хорошо! Жить — хорошо! И что мы можем Богу воздать за этот дар? Да Он ничего и не требует, только бы мы жили и не убивали в себе грехами и глупостью этот радостный восторг и жажду жизни».
Из читательского отзыва:
«Записки..» написаны легко и очень интересно. Читаешь …и отдыхаешь душой, многое становится понятным, открываешь для себя новое, в каких-то вопросах начинаешь просто думать по-другому. А ещё архимандрит Савва к некоторым философским вопросам подходит с долей юмора!) И это здорово! Здорово, когда читаешь и понимаешь, как всё легко и просто там, где казалось бы, совсем нет выхода…Читаешь и улыбаешься…) — Батюшка, скажите что-нибудь хорошее. Такая тоска… — А-пель-син. — Издеваетесь? Да? — Отчего же? Когда мне грустно, знаете, что я делаю? Просто кладу на стол апельсин — у каждого должно быть под рукой маленькое солнце».
«НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПАСХИ. Великопостные письма»
Из книги: «…самое грустное для меня как церковного человека – это то, что большинство верующих даже не подозревают, какое же это красивое время – время Великого поста! Пост – это очень красиво, и я хочу поделиться этой красотой!
Как досадно, что для многих она сокрыта!»
«Мне очень хотелось хоть как-нибудь облегчить участь «мучеников поста», людей, которых покалечил постный церковный опыт только потому, что они «подцепили» его в искаженном и неподлинном виде».
«Цель поста – богомыслие Страстей и Воскресения.
Воздержание от пищи – средство, не цель и даже не отличительная особенность поста, это некий метод, способствующий этому богомыслию, созерцанию смыслов. Таким образом, у поста есть два аспекта – центральный и подчиненный. Воздержание от пищи и другие ограничения носят служебный характер по отношению к главному делу поста – всецерковному богомыслию.
Что нам дает такая расстановка акцентов? Богомыслие – главное, воздержание от пищи – служебное, подчиненное, не абсолютное. Стратегии постного воздержания могут быть разными. Не для всякого человека отказ от рыбы или молока будет способствовать созерцательной работе. Кого-то эти аскетические опыты, наоборот, отвлекут от созерцания. Неразумный пост не должен стать препятствием к богомыслию, как и распущенность или беспечность в воздержании. Пост для человека, а не человек для поста.
Критерий постных ограничений: что я не позволил бы себе делать, если бы созерцал Страсти Христовы? Это простой вопрос. Он очень многое проясняет в наших церковных уставах, снимая целый ворох пустых вопросов. Из него надо исходить, когда пытаешься определить свою меру аскетического усилия. Хочешь определить свою меру поста, спроси себя еще раз: что я не позволил бы себе делать, если бы созерцал Страсти Христовы? Есть люди, которые не могут ругаться или врать, если в комнате есть иконы. В церкви мы инстинктивно, не сговариваясь, говорим шепотом. В храме нас укрощает священное пространство. Великим постом нас обуздывает священное время. Если в святые недели я предаюсь богомыслию, разве я могу вместе с этим развлекаться на пирушке или смотреть комедию? Все очень просто».
«…Чем Церковь жива? Пасхой. От Пасхи, как круги по воде, расходятся во все стороны и наши богословские порывы, и церковные уставы, и богослужебные правила. Исходят от Пасхи, в Пасху возвращаясь, вновь замыкаясь и сходясь в этой светлой и радостной Тайне.
А что такое Пасха? На этот вопрос нельзя ответиить раз и навсегда. Этот вопрос невозможно закрыть. Мы отвечаем на него каждый год. Ищем ответа очень долго, каждый для себя и все вместе. В этом вопросе и лежит смысл Великого поста. Великий пост – это долгое, семинедельное отвечание всей Церкви на вопрос: «Что такое Пасха?»
«НА РУКАХ У БОГА. О РАДОСТИ БЫТЬ ХРИСТИАНИНОМ» — это книга, которая учит всегда находить радость в православии. Сама природа христианства – это радость, не может верующий человек быть унылым. И как же хорошо, что есть авторы, которые видят эту радость во всем – в литургии, праздниках, в церковной службе, молитве, в дружбе с людьми и с котиками – и могут так трогательно и с юмором о ней рассказать, как это делает отец Савва.
Из книги:
«ЗАПАХ ХЛЕБА.
Для некоторых людей Причастие – немыслимый подвиг. И что я говорю? Не для некоторых. Для многих. Может быть, для большинства. И я сам отношу себя к этому большинству. Евхаристия такая святыня, что ты умом чувствуешь, кожей понимаешь, что прикасаешься к чему-то действительно священному. Ты, человек из плоти и крови, со своими мелкими мыслями, суетой и тревогой, не просто касаешься Тела Бога, но вливаешь в свои жилы Его священную Кровь. Кровь Бога омывает твое сердце, меняет тебя, возвращает тебя самому себе. Это невероятно. Но это так. Как это происходит? Как это вообще стало возможным? Как я после этого остался жив? Говорить об этом можно много. Слушать – нечего. Если сам не пережил на собственном опыте. А если пережил, предпочтешь молчание. Это – правда Евхаристии – священный трепет от прикосновения подлинной святыни, почти испепеляющий ужас священного. И рядом – совсем другое – детски-мирная радость, «тишина неизглаголанная», радость быть, дышать, молиться, бегать, ликовать – оттого что жив навсегда и окружен навсегда живыми.
Символ священного ужаса – священник стоит у престола и будто из самой глубины отчаяния – «Боже, очисти мя грешнаго!». Символ мирной радости – ребенок, жующий просфорку. Дети страшно любят просфоры. Вы тоже заметили? Так весело смотреть, когда какой-нибудь малыш, удерживая двумя «лапами» «святую булочку», пыхтя и отдуваясь, с предельной серьезностью уплетает «Божий хлебушек». И действительно, что-то бесконечно мирное в самом облике священного хлеба и вина. Как спокойно становится, тихо на душе, когда смотришь на просфоры. Воистину – мирная жертва!
А для себя – тонкий и нежный момент литургии. Стоит священник в алтаре. Вот-вот запоют «Верую». Берет батюшка в руки покров, которым накрыты Чаша и Дискос, и начинает «веять» над святыней, читая Символ веры. И мне всегда радостно брать в руки этот покров, потому что тонкий запах вина и хлеба пробивается через него, и от этого так хорошо на душе становится, так спокойно и радостно.
Как вообще в литургии сочетаются эти два невероятных состояния: детской мирной радости и священного трепета? Все очень просто. Не с безликой святыней, не с грозными космическими стихиями мы сходимся в Евхаристии.
К нам навстречу идет Живой Бог, наш настоящий и подлинный Отец, любящий и нежный. Это Он касается нас, Его Кровь обновляет наши души, Его Дух оживляет наши тела. Страшно. И – радостно.
…Мой мудрый друг с печальной улыбкой и неисправимо добрыми глазами однажды рассказал мне, как стал верующим человеком, опытно и очень живо пережив этот опыт встречи с Богом в Евхаристии. Он рос в обычной советской семье, не зная ни Бога, ни Церкви. Жил, как трава растет, – пионерское детство, школьные хлопоты, увлечение боксом – жизнь понятная, без мистических тайн и метафизических тревог. Вдруг стали открывать храмы. А в нашем городе Гомеле верующим вернули Петропавловский собор. Это было так необычно. Оказывается, есть какой-то другой мир, очень древний и традиционный, и там есть люди, там есть своя полноценная и полнокровная жизнь! Он стал заходить в храм. Ничего не понимал. Никого не знал. Просто смотрел. Интересно было. Необычно. Познакомился с монахиней, принимавшей записки. Сначала просто узнавали друг друга, потом начались разговоры.
– А ты когда-нибудь причащался?
– Нет. А как это?
– А я тебе расскажу.
И она рассказала ему о Причастии. Не богословскую теорию, не катехизис со ссылками на Писание и отцов. Просто научила, как подготовиться. Советский школьник, к ужасу родителей, мужественно постился неделю. Терпеливо читал трудную книгу «Молитвослов», даже не надеясь разобраться в древнем наречии. В канун Причастия смотрел по обычаю телевизор с каким-то мутно-глупым фильмом и явился к литургии, совершенно не понимая, что он делает, зачем пришел и чего следует ожидать. Положено причащаться – буду причащаться. А ты верующий? Там разберемся.
Сходил к исповеди. Отстоял службу. Подошел к Причастию. Руки сложены на груди. Громко назвал имя. Батюшка поднес на ложечке кусочек хлебушка с вином. Необычный вкус. Непривычный. Вот и все. Рассказывать больше нечего. Только так все и случилось. Так он стал верующим. Там, у Чаши, он встретил Христа. Как об этом можно рассказать? А вот попробуй. Не было видений. Не было голосов, пророчеств, необъяснимых чудес. Земля не уходила из-под ног. Ураганы не срывали со стен штукатурку. Но это было прикосновение чего-то подлинного и святого. Кого-то. Его никто не ждал. Его не звали. Мальчик и не думал, что такое с ним может произойти. Он не знал, что такое Евхаристия, не читал Писания, не изучал истории Церкви и житий святых. Что-то слышал. Где-то урывками читал, но совсем не думал, что это будет так. Они просто встретились. Он просто пришел. И остался.
После Причастия сидел на церковном крылечке. Свежо. Цветы. Скамейки. В соборе еще молятся, поют. И – необычайная тишина. А вокруг ходят люди. Вот спортсмены побежали по дорожке. И ему подумалось: ведь это так просто – убедиться в том, что есть Бог на свете, – подойди к Чаше и просто причастись. А они – бегают, бродят по тропинкам парка и говорят про жизнь. Надо всего лишь зайти в храм, и Бог выйдет к тебе навстречу. Это так просто. Пережить – просто. Но разве об этом расскажешь?
… только так мы и становимся верующими – лично встретив Бога, застигнутые Им врасплох. И оттого так тревожно и радостно идти к Причастию – на свидание с Богом, понимая, с Кем ты увидишься, Кому причастишься, Кто навсегда останется с тобой».
«ДУХОВНЫЕ УПРАЖНЕНИЯ»
Невозможно достичь высот духовности, не научившись здороваться. Но в творениях святых отцов этому не учат — как не учат и бороться с депрессией, дружить, воспитывать детей и многому другому. Древняя христианская аскетика была придумана для монахов, мирянам она не по размеру. Так может, стоит начать духовную работу над собой с воспитания учтивости, деликатности, отзывчивости… В новой книге отца Саввы — новый, неожиданный взгляд на духовную жизнь и прежний, полюбившийся читателям стиль: немного философии, немного юмора и много доброты.
Слово отцу Савве: «Духовность — крайне опасная сфера. Любой, кто касается ее, подвергает себя серьезному риску. Для писателя этот риск удваивается ответственностью перед читателем и утраивается от пристального взора критиков и специалистов в духовной области. Последним скажу откровенно: то, что вы здесь прочтете, вовсе не очерк православной аскетики. Если кому-то захочется укорить меня, что мои размышления не соответствуют духу святоотеческого предания, возражать не стану и просто напомню, что я ни в коем случае не претендую на то, чтобы воспроизводить здесь учение древних отцов, это дело специалистов и знатоков патристики, к числу которых я не принадлежу. Мне интересно писать только о том, что пережил сам и в пользе чего убедился на собственном опыте, и, если угодно, принимайте название «духовность» в моем случае с оговоркой, это мое авторское понимание духовности без претензий на истину в последней инстанции и уж тем более на святоотеческий канон.
Упражнениями я называю свои опыты тоже с поправкой, потому что вещи сугубо практические будут перемежаться и сопровождаться теоретическими рассуждениями, без которых никак нельзя: у духовных практик должно быть свое богословское обоснование.
«О ПОЛЬЗЕ ВРЕДА»
Веселые истории отца Саввы родились как шутки, написанные для друзей, но аудитория, истосковавшаяся по смеху, оказалась гораздо шире, ведь христианам, призванным к мудрости и радости, невозможно обойтись без юмора и смеха, прежде всего над собой.
Есть такие духовные состояния, которые не вылечить без смеха. Вы будете до бесконечности пререкаться со своими „помыслами», борясь с самолюбием, завистью или высокомерием, а всего-то и надо, что посмеяться над собой, а порой и подурачиться. Но юмор больше любой терапии. Иногда мне кажется, что именно в юморе кроется тайна смирения и благодарного ликования перед Лицом Божиим».
Из книги:
«ШЕСТЬ СТОЛПОВ САМООЦЕНКИ.
Отец Фермопил поехал в Индию и выучил весь санскрит. Потом ходил по монастырю важно и все бормотал:
— Хоть я и не красивый, и жизнь моя не удалась, но, по крайней мере, я знаю санскрит.
Очень себя уважал за это.
Наместник, бывало, спросит:
— А что там Фермопил делает?
— Уважает!
— Ну, хоть чем-то занят».
«САХАРНЫЕ СТАРУШКИ» — сборник рассказов архимандрита Саввы (Мажуко) вышел в серии книг «Батюшки шутят». В нем полюбившийся многим автор предстает в непривычном амплуа — вместо богословских очерков и духовных размышлений читателя ждут жизнерадостные и трогательные заметки-юморески. О жизни, быте, людях, вере, любви и многом-многом другом. Отличное доказательство того, что христианам не чужды хорошее чувство юмора и умение от души посмеяться!
Автор о своей книге: «Эти миниатюры и для меня самого стали неожиданностью. Мои предыдущие книги были написаны в жанре богословских эссе или церковной публицистики – жанр уважаемый и пристойный, и вдруг какие-то странные то ли рассказы, то ли юморески – поди разбери! Знаю одно: мне было хорошо и весело, когда я сочинял эти истории. Это была своего рода терапия, возможность высказать то, что никогда бы не проговорилось никаким другим образом
… На самом деле мои рассказы – о нежности, и я думаю, именно это почувствовали мои читатели, мои друзья, потому что о нежности можно говорить только с друзьями. Это та самая нежность, которой создан мир, стоит и держится. А если вы позволите себе немножко тишины и присмотритесь к тому, что вас окружает, вы совершите удивительное открытие: мир живет нежностью Бога, мир держится нежностью Его рук».
Перелистывая страницы:
«И ЦВЕТЫ, И ШМЕЛИ, И БАЯНЫ.
В баяниста Григория Зинаида влюбилась без благословения духовника. Это был первый опыт непослушания за все ее долгих девятнадцать лет. Отец Павлий приучал свою духовную дочь жить по святым отцам, но тут и сам растерялся, потому что против влюбленности не работали ни земляные поклоны, ни сухоядение, ни молитвы по соглашению. Пришлось батюшке самому сесть за книги древних старцев, чтобы подготовить дерзкую Зинаиду к первому свиданию.
Какой длины надевать юбку?
Можно ли держаться за руки?
Пожимают ли руку молодому человеку? Какой рукой и как часто?
Каким должен быть первый поцелуй?
В какое место?
Как складывать губы?
За что можно позволить себя брать? На каком по счету свидании?
Можно ли вместе вкушать пищу? Только ли постную?
На каком расстоянии держаться от парня, если идешь с ним под ручку?
Отец Павлий решил начать с простого и взялся за одежду, что было большой ошибкой. Он и не ожидал, что женщины чего только на себе не носят!
Многое пришлось перепроверять по отеческим писаниям, и, к огорчению Зинаиды, самое любимое старцы не одобрили. Грусти добавил и запрет Карфагенского собора на использование духов и благовоний, а дезодоранты с шампунями были отнесены к богомерзким притираниям.
Поскольку вкушение пищи с лицами другого пола есть признак распутства, совместное поедание мороженого было отвергнуто как путь греха и порока. О недопустимости шоколадок и цветов баянист Григорий был оповещен отдельным конвертом, куда страждущая Зинаида успела уронить горькую слезу, за что трижды пропела в полуночи акафист Святому Гробу во искупление нового непослушания.
Всю неделю отец Павлий учил Зинаиду ходить «параллельными квинтами», чтобы походка девушки не выдавала радость от свидания и не обольстила нецерковного юношу.
Довольно быстро Зиночка освоила искусство «делать взоры» по-православному с зашифрованным сообщением о твердой неприступности и верности целомудрию даже под угрозами пыток.
Тяжелее всего давались богоспасаемые поцелуи. Чтобы прояснить святоотеческий взгляд на эту проблему, отец Павлий три ночи просидел в библиотеке духовной академии, но вернулся ободренный, с точной разметкой лица в местах одобренных лобзаний, не противоречащих благочестию.
Немало сил было потрачено на то, чтобы приучить Зинаиду к канонически выверенному троеперстному губосложению, единственно приличному для благообразной девицы. Долгие часы тренировок принесли свои плоды, однако сложный алгоритм уместных лобзаний никак не умещался в голову несмышленой девушки, поэтому отец Павлий, понимая, что служение духовника требует нести свой крест до конца, решил тайно сопровождать духовное чадо на первое в ее жизни свидание, подавая соответствующие сигналы, ради соблюдения благообразия.
Баянист Григорий сиял от счастья, когда узнал, что Зиночка согласилась с ним прогуляться. Стоя у входа в парк, он нежно обнимал свой верный баян и глупо улыбался прохожим.
Ни длинное серое платье, скорее похожее на больничный халат, ни платок до бровей, ни стойкий запах квашеной капусты не смутили простого румяного парня, потому что он был влюблен и молод. И вот она – Зинка – идет рядом с ним. А все эти гуляки или вот эта хроменькая старушка с бородой пусть думают, что хотят.
И откуда тут взяться бородатым старушкам? Григорий был настолько опьянен счастьем, что лишь слегка удивился тому факту, что весь вечер им на пути попадались бородатые мороженщицы, бородатые дети, электрик свисал со столба – тоже со знакомой бородой, дядька-ремонтник мелькнул в люке – и снова борода, фокусник на эстраде был вызывающе бородат, и даже спортсмен, прыгавший с трамплина, имел уж слишком знакомую бороду. Гриша лишь добродушно бормотал:
– Вот моду развели – не брившись ходют! У нас бы на флоте сразу научили!
Правда, слегка смущало, что все эти бородачи как-то странно подмигивали Зиночке, к тому же в самые неподходящие моменты. Только задумал Григорий милую приобнять, и бородатый контролер в кино будто кивнул, а Зина – вот чудачка! – тут же положила земной поклон и внезапно ответила на ласку. Захотел баянист взять красавицу под ручку, бородатый спортсмен, случайно пробегавший мимо, будто нарочно закашлялся, а Зиночка истово прочла девяностый псалом, помазала руку святым маслом и… позволила.
А Григория эти странности только веселили:
– Чудачка ты у меня! Боговерующая!
И так вдруг захотелось ее расцеловать в потрескавшиеся губы!
Привлек к себе в порыве, а она его вдруг – да по лицу! Да святой водой!
Все согласно отеческой традиции: «приходя к первому лобзанию, подобает юношу окропити крещенской водой крайняго ради опасства».
Как условились, в урочный для лобзания час отец Павлий из кустов кукушкой запел – пора целоваться! И все по слову духовника устроилось!
А Григорий и вытираться не стал:
– Ну, ты, Зинка, дура!.. За что и люблю!.. Ну, иди сюда…
И полетел баян в кусты, а Зинка в объятия к любимому.
И запели птицы, и каштаны зацвели розами, и звезды сошлись в хоровод, и весь мир засиял от счастья.
И даже отец Павлий, потирая ушибы от циклопического баяна, облегченно выдохнул, благодаря Провидение за то, что Зиночка не влюбилась в пианиста».
«ПРИБЛИЖАЕТСЯ ХРИСТОС: Рождественские письма»
Из читательского отзыва: «Отче бьет в самое сердце, задавая вопросы, от которых хочется зажмуриться, но всё, поздно, слова прочитаны и не отвертеться. С кем ты, для кого ты, куда ты смотришь? И расставляет всё на свои места. Если в центре Христос, то все вирусы, премии, корпопативы, каникулы, выборы, полёты на марс и прочая суета суёт — ничего не помешает. И ничего не страшно. Поставлю себе в план — раз в год перечитывать, в первые же дни поста. Пока, если Бог даст, не перерасту».
Из книги:
КАК ВЫЖИТЬ В НОЯБРЕ.
И СТОИТ ЛИ?
Рождественский пост начинается в конце ноября, а это не самое лучшее время для ликования. Небо свинцовое, солнце проглотил крокодил, лица серые и категорически хочется спать. То есть так тянет в дрему, что активным товарищам не помогают даже утренние пробежки – ноябрьский вялопробег!
У населения массово диагностируют пандит. Это когда человек потихонечку превращается в панду: темные круги под глазами, жалобный взгляд и миролюбивый аппетит круглые сутки.
Верный признак этой хвори, когда вы просыпаетесь обиженным. Сидишь в любимой кроватке, укутавшись в одеяло, а кругом темень, и так ясно чувствуешь, что кто-то тебя так безвозвратно обидел, что оставить бедную подушечку одну на целый день — преступление перед вселенной!
А очи! А очи закрываются сами собой без посторонней помощи, так что энтузиасты предлагают переименовать ноябрь в месяц «очень», а каждую «панду» окружить теплом и заботой.
И эти приключения как раз в канун большого дела, которое требует и сил, и внимания, и способности с пользой вынести всю духовную насыщенность этих святых дней. Что бы мы ни говорили, Рождественский пост — это действительно значительное событие церковной жизни, богословски интенсивные дни и недели.
— И как взбодриться? Где найти силы в этом беспробудном мороке?
— Исследуйте Писание! Как святые справлялись с депрессией?
— У праведников бывает депрессия?
— Почему бы и нет? «Все лучшее — детям!»
Вот пророк Илия, пламенный ревнитель славы Божией, однажды изнемог и сдался. Это был великий человек, но всего лишь человек, а у всего живого есть предел и сил, и ревности. Не только у взрослых, у детей бывают такие минуты, когда кажется, что все было напрасно, не стоило этих усилий и суеты, зачем вообще было биться и жить?
Святого Илию накрыло отчаяние такой силы, что он — кто бы мог подумать! — испугался угроз вредной царицы Иезавели и скрылся в пустыню, путая следы.
Эта история деликатно и лаконично описана в Третьей книге Царств. Мало слов, но картина сама встает перед глазами: бесконечно уставший от борьбы старик сидит среди угрюмых песков под можжевеловым кустом и призывает свою смерть, молясь словами, которые в любом другом случае приняли бы за кощунство и малодушие:
«Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих».
А потом он просто заснул прямо под кустом можжевельника.
Сколько привыкли спать пророки, Писание не сообщает, хотя, возможно, именно здесь кроется самый страшный секрет святости. Спал бы святой Илья и дальше, если бы не ангелы. Простым людям мешает спать детвора, святым — бесплотные духи.
Жаль, конечно, что Библия не говорит, как именно ангел будил пророка и долго ли он просыпался, это тоже тайна духовной жизни. Сказано просто:
«Ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь (и пей)».
Рассказ очень сдержанный:
«И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, и напился, и опять заснул».
— Такое чувство, что он на ангела даже и не взглянул! Как это похоже на людей в депрессии!
— Вот именно: ни слова, ни взгляда! Просто поел, напился и снова спать!
Но именно так ангел лечил депрессию пророка! Заботливо накормил, не отягощая разговором, не требуя внимания или ответной улыбки, и дал человеку хорошенько выспаться.
Но это еще не конец истории…»
Все, представленные в обзоре, книги ждут вас в библиотеке Центра семьи и молодёжи. Читайте их и помните: «…Духовная радость честно и благоприлично приводит душу в единение с Богом, наполняет сладостью также и тех, кто находится с таким человеком в сношениях (свт. Иоанн Златоуст, 45, 905)»
Ирина Чекушина
