Войдя в центральные ворота Старого кладбища, повернув направо, можно пройти мимо мест упокоения  Ивана  Ивановича Шаронова 1-го, судебного пристава Якова Борисовича Света, украинофила Миколы Кулика, склепа Николая Анастасьевича Лицина, бывшего городским головою до октября 1905 г., мимо могилы Корнилия Алексеевича Мартовицкого, рыбопромышленника, пантеона семьи другого рыбопромышленника  Поликарпа Марковича Рочегова. Напротив Марии Петровны Фогель, преподавательницы арифметики и геометрии в Городском 4-х классном женском училище, в другом секторе покоится прах Ивана Васильевича Бебешина, брата Григория Васильевича Бебешина.

Григорий Васильевич Бебешин был крупным мясопромышленником Таганрога. В дореволюционное время заводы были частными и в казну отчислений не делали, но скотобойня принадлежала Таганрогскому городскому самоуправлению. Доходы от скотобойни и других городских предприятий, включая вывоз отходов, шли в городской бюджет. Кстати, с владельцев собак взимался сбор 1 рубль в год за собаку, исключая цепных дворовых.

Григорий Бебешин выступил подрядчиком строительства кишечного отделения на городской скотобойне. Окончив строительство за 10 000 рублей, он же и стал арендатором отделения, за что вносил в городскую казну ежегодно 3 000 рублей, о своих прибылях отчитываться был не обязан. Город возвращал организатору строительства деньги постепенно с процентами, 1666 рублей 66 коп. в год.

Мясом торговали в мясных лавках на Петровской площади (ныне – Октябрьская) Лущаев, Филиппов. Кошерное мясо продавал Бегун, для чего арендовал у города амбар на Петровской площади.

Для спасения от убытков при «браковке» мясной продукции мясопромышленники в 1904 г. договорились с Городской Управой о создании специального страхового капитала, для чего каждый вступивший делал взнос, а комиссия решала, кому из пострадавших выплатить средства для компенсации убытков от пропавшего мяса «не по вине торговца».

Неспокойно было владельцам лавок и магазинов в дни 1905 года, когда приказчики – служащие у торговцев – стали требовать закрывать лавки раньше обычного времени для сокращения рабочего дня. При чём всё было оформлено законно: 16 мая в присутствии полицмейстера города Семёна Николаевича Джапаризде составлен акт, подписанный представителями власти, владельцев лавок и приказчиков; на собрании под председательством торгового депутата городской управы Сергея Карповича Адабашева присутствовало 146 человек. Решение введено в действие с 20 мая 1905 г.

Патриотическая манифестация в Ростове-на-Дону

«Добровольно, но с уговорами» шло это сокращение рабочего дня за счёт сокращения часов работы лавки. «С 20 мая с 7 часов вечера по улицам города ходили группы приказчиков, приглашая владельцев магазинов и лавок закрывать последние согласно соглашению. Все подчинились. Полиция сообщила прокурорскому надзору о действиях приказчиков.»

Разделить понятие рабочего времени приказчиков и лавки, судя по всему, не догадывались, так же, как и поработать вместо приказчика хозяину самому. Недовольные владельцы мясных, рыбных и фруктовых лавок пошли в Городскую Управу с предложением созвать новое собрание для принятие иного решения, для которого просят в комиссию включить делегатов “из своей среды”: от Петровской улицы – 6 человек, от Нового базара – 7, от Старого базара – 6, и просят участия купеческого старосту и городскую голову.

Таганрогская городская власть пришла к компромиссному решению по «приказчичьему» вопросу: за сверхурочные – приказчикам платить. Но областное по городским делам присутствие отменило думские постановления, ссылаясь на то, что Городская Дума не имеет права ограничивать торговлю.

19 октября (ст. ст.) 1905 г. закрытия продуктовых лавок требовали уже восторженные манифестанты, шедшие по главным улицам в приподнятом настроении с портретами Государя и Государыни под звуки национального гимна по случаю издания Манифеста 17 октября, в отличие от манифестаций и демонстраций 18 октября, когда закрытия лавок требовали сами приказчики, празднуя объявленные свободы.

Репин Е.Ф. Манифестация 17 октября 1905 года

Правда, после этих манифестаций жандармерия отчитывалась о 4 побитых демонстрантах и ещё троих пострадавших в городе, а также 19 октября в 8 часов вечера «толпою манифестантов были выбиты стёкла в здании синагоги».

20 октября под влиянием всех этих тревожных событий стали магазины в городе закрываться, а некоторые и вовсе заколачивались досками. Тем не менее, «день прошёл без буйств». Лишь в 8 часов вечера сгорели кирпичные сараи Скараманги, «не установлено, от поджога или неосторожности». (Из отчёта полиции.)

В декабре того же года требование сокращённого рабочего дня лавок повторятся. «По городу ходили люди с особенными письменными уполномочиями от председателя совета рабочих депутатов Александра Трекова и закрывали магазины, лавки и промышленные заведения. Когда такое закрытие лавок, по крайней мере, для некоторых видов торговли, грозило слишком большим убытком (как, например, для «фруктовщиков, рыбников» и других, в виду того, что товар их скоро портился), то для выяснения этого вопроса торговцы должны были обращаться в совет рабочих депутатов.»

Другая помеха в мясной промышленности существовала в виде инфекционных болезней, из-за которых временно запрещался привод скота на скотобойню и на ярмарку. В эти периоды не только предприниматели, но и весь город терпел убытки. Например, в 1904 г. из-за ящура и соответственно запрета на продажу скота с Ярмарочной площади (где скот продавали) недобор составил 1 201 рубль от ожидаемого, а со скотобойни, открытой 5 марта 1903 г., – 8 025 рублей.

 

Сегодня уже нет той скотобойни, в которой работал Григорий Васильевич, теперь там Детская городская больница, нет Конного рынка с Сенным, ныне на этой территории трамвайное депо, нет и Ярмарочной площади, она превратилась в привокзальную площадь, стадион «Радуга» и торговые комплексы, а Григорий Васильевич взирает на нас, жующих безмясные сардельки в своём правовом государстве, со своей философской высоты.

(По архивным материалам)

Екатерина Галочкина

Екатерина Галочкина