Мы все переживаем непростое, непонятное и непредсказуемое время – время пандемии коронавируса. И как непосредственные участники событий, не можем в полной мере проанализировать происходящее с нами. Но первыми впечатлениями, первым анализом событий мы попросили поделиться с нашими читателями священника Никольского храма г. Таганрога иерея Георгия Канчу.
– Отец Георгий, как реагируют христиане, верующие люди на то, что происходит сейчас в мире и в Церкви?
– Да, впечатлений много, и реакций много было скорее неприятных. Проблема серьезная, но, конечно, никто не был готов к ней, и многие реакции были не совсем здравые и взвешенные. Нас конечно больше интересует реакция людей внутри Церкви.
По поводу виртуальных богослужений, которые для многих непривычны и многих смутили, хочу сказать, что у нас много лет идут онлайн-богослужения, например, на Пасху. И это прекрасная возможность для многих, кто в силу здоровья или возраста не может присутствовать на пасхальной службе, помолиться со всеми. И это ни у кого не вызывало вопросов и возмущений. Наоборот, это расширило доступ людей к храму.
– Но тогда у людей был выбор – идти или не идти в храм…
– Конечно, вопрос выбора важен. Но сказать, что виртуальные богослужения — это не богослужения — слишком смелое утверждение. Конечно, любой христианин стремится в свой храм, помолиться со своим приходом, со своим священником.
Но так и сам интернет нельзя назвать хорошим или плохим. Это просто инструмент. В интернете появляется все самое лучшее, что есть в человечестве, и все самое худшее тоже появляется. Вопрос в том, что выберем мы. Интернет дал возможность общаться, вести активную жизнь, работать тем людям, у которых этой возможности раньше не было, например, инвалидам. Но дал всем возможность и грешить.
Также когда у нас нет возможности пойти на богослужении, мы можем поучаствовать в нем виртуально. И это, конечно, большой плюс.
– Я слышала, что для многих людей пасхальное богослужение дома у монитора было трагичным переживанием, а для кого-то, наоборот, это было время единения в семье. Правда, они позвали домой священника, чтобы причастить больного, и эта радость была связана с возможностью причаститься всей семьей.
– Главная проблема – это, конечно, невозможность причаститься. Помолиться мы можем и виртуально, а вот причаститься – нет. И это порождает проблему. И для священников это трудно, после богослужения поехать причастить больных, чтобы они могли почувствовать радость Пасхи. Тем более, причащали мы людей со всеми предосторожностями, необходимыми для соблюдения режима карантина.
Но нужно сказать, что для многих людей Пасха – это не Причастие, а освящение куличей. Да, это печально, что для них это так, но печально и то, что люди были лишены возможности поучаствовать в празднике на уровне своих религиозных запросов.
Второй момент. Люди чувствовали, что у них богослужение как будто совершается дома. В Древней Церкви был такой опыт, когда ответственным мирянам давалось Причастие, и они могли причащаться дома, соблюдая должный уровень благочестия.
И эта ситуация сама поставила вопрос, почему бы с разрешения священноначалия не рассмотреть эту возможность снова. Потому что есть ситуации, когда человек, про которого мы знаем, что он достаточно праведен и не будет совершать никаких недолжных действий с Причастием, мог бы причаститься сам и причастить свою семью.
Не секрет, что встала проблема финансов. Церковь не собирает десятину со своих членов, а собирает пожертвования со всех приходящих. И вот, если храм живет не за счет прихожан, а за счет «захожан», то он остается без финансирования. И священники, и приходы вынуждены просить пожертвований от людей, это ставит вопрос, как Церковь должна существовать. Если у Церкви есть приходы, приходское собрание, обязательные члены, то она уже не так зависит от случайных людей, которые создают финансовую массу. Церковь должна оплачивать и коммунальные расходы, и какую-то деятельность, и зарплату священников. Это все затраты, а если храм закрыт, то получается, что он не может функционировать, и вопрос, где брать средства к существованию. Это показывает, что наша церковность находится на низком уровне. Участие мирян в управлении церкви, в помощи и ответственности за церковь пока незначительна. Это печально.
– Какие еще формы онлайн-деятельности появились на приходах, помимо трансляций богослужений?
– Многие священники начали что-то делать в интернете. Я пока не знаю, как к этому относиться. Я много занимался религиозным образованием у нас в Таганроге, и для меня образование в значительной степени – это не только инструмент общения онлайн, а непосредственный контакт двух личностей.
Я разделяю опасения, возникшие в связи с дистанционным образованием. С одной стороны, это прекрасно, что человек, например, из удаленной местности может присутствовать в каких-то образовательных программах. А с другой стороны, мы понимаем ограниченность такого присутствия и затрудненность личностного контакта. Потому что образование – это, в первую очередь, не получение знаний, а получение целостного опыта взаимодействия с преподавателем, со своими соучениками. Не только общение в рамках лекций или семинаров, а установление после лекций личного контакта, связей, дружеских отношений.
Онлайн-формат позволяет приобщиться к этим знаниям, но он обрезает возможности настоящего общения, которые ничем нельзя заменить. У всего есть две стороны. С одной – онлайн образование развивается и дает дополнительные возможности, но, по моему опыту (я достаточно много посещал выездных школ), в значительной степени многое происходит в кулуарах, где люди просто встречаются. И многое происходит после. Это сложно организовать онлайн, чтобы после лекции все собрались в каком-то чате и начали обсуждать. Всегда нужно собрать людей, ограничить их контакты… На этом и построена идея выездной школы.
В нашем приходе Никольского храма родился формат удаленного «Чая с батюшкой». Он появился в силу того, что люди, которые приходили на чай, захотели продолжить встречи в режиме самоизоляции. И батюшка, и прихожане подключаются к конференции, могут задать вопросы. И если нет возможности присутствовать в прямом эфире, потом можно пересмотреть запись встречи.
Мне, конечно, не хватает обратной реакции, личного присутствия, я смотрю в монитор и не могу ее спрогнозировать. Я ведь не просто читаю лекцию, а всегда пытаюсь настроить контакт с аудиторией, задавать вопросы, как-то провоцировать, может быть, создавать спор, переходить на темы, которые не обязательно связаны с темой лекции, потом возвращаться обратно. Делать это онлайн нелегко. А об успешности «чая» мне трудно судить. Мы видим, что подключается к нам все больше людей и просмотров больше, чем было посетителей нашего оффлайн «чая».
Но сама идея «чая» была не просто собрать людей вместе и слушать священника, а начать общаться, завести связи, отношения партнерские, сотруднические, чтобы «чай» перерастал в какие-то другие формы деятельности.
Но мы понимаем, что коронавирус – это некое временное испытание, кризис, проверка нас на прочность, испытание в вере. И мы видим и положительные стороны, многие люди говорят, что они уже хотят на работу, что они любят свою работу, что там происходит что-то интересное. И это хороший опыт, понять, что для тебя ценно.
А с другой стороны, повысилась тревожность, опасения. Многие потеряли работу, потеряли средства к существованию. И это серьезный вызов, не только для Церкви, но и для всего общества.
– Для многих людей этот переход на онлайн-богослужения был слишком резким, мало кто был готов к тому, что не будет возможности попасть в храм.
– Это понятно, но в Церкви были разные времена. Были времена гонений, когда люди в принципе не могли пойти в храм, или не было возможности пойти в храм, потому что они находились слишком далеко. И люди посещали храм несколько раз в году, и даже несколько раз в жизни.
При этом люди сохраняли веру, и молились, и сохраняли свое христианское благочестие. Это показывает некую инфантильность современного человека, который привык, что у него все на блюдечке с голубой каемочкой. А взрослый и сознательный христианин должен быть готов к испытаниям, к нестроениям, даже к гонениям.
Мы все время читаем про мучеников, а минимальная проблема породила истерию, нездоровые теории, в том числе и среди верующих, апокалиптические настроения: мол, никогда такого не было. А это неправда. Во-первых, храмы закрывались и во время эпидемий, во вторых, древние люди, в том числе и христиане, не знали о существовании микробов и вирусов. И для них было не так очевидно, что можно заразиться при контакте. Скорее была теория каких-то вредных миазмов, распространения заразы через неприятные запахи. Отсюда и эти знаменитые костюмы чумного доктора с носом, в который набивались какие-то травы.
Мы понимаем, что современная наука принесла нам много полезных знаний, которые спасают нашу жизнь, но она же и влияет на нашу практику, потому что мы понимаем, что иногда необходимо ограничить контакты, необходимо принять меры предосторожности.
Вот, например, один из вопросов поднялся: может или нет человек заразиться через Причастие в храме. Не высказывая никакой позиции, просто скажу, что мы живем в светском обществе, которое состоит не только из христиан, но и из людей неверующих и маловерующих. Даже если мы верим, что не можем заразиться через Причастие, для других это является совершенно неочевидным. Поэтому мы должны соблюсти все меры предосторожности, чтобы никто не мог сказать, что Церковь является рассадником заразы.
С моей точки зрения, мы можем сказать, что человек может НЕ заразиться через Причастие в случае какой-то бактериологической или вирусологической опасности. Бог может совершить для конкретного человека чудо. Но чудо – это не то, что мы получаем по расписанию.
Есть только одно повторяющееся чудо – Таинство Святого Причастия, а все остальные повторяющиеся чудеса должны вызывать у нас вопросы. И чудо Причастия совершается для верующих. Неверующий человек причаститься не может, как не имеющий Духа Святого.
Мы знаем из истории, что через Святое Причастие совершались и злодеяния, можно было отравить человека, а раз так, то существует опасность и для внутрицерковного общества. Это я говорю, обращаясь к тем верующим, которые верят, что несомненно нельзя заразиться. Эти меры предосторожности не являются примером маловерия, это является примером рассудительности, которая защищает от нападок внешних людей. И это объединяет всех, тех, кто верит в возможность заразиться и тех, кто не верит. И мы должны защитить Церковь, чтобы отвести от нее обвинения в том, что мы распространяем заразу.
– Скажите, если человек захочет приступить к Таинству Крещения или окрестить ребенка, как в этих условиях ему поступить?
– Совершать требы сейчас не запрещено, просто они должны совершаться при минимальном количестве участников, при закрытых дверях храма. Это сделать достаточно несложно. Если у людей возникнет желание принять крещение или повенчаться, то это возможно сделать при соблюдении необходимых мер предосторожности.
Перед крещением и венчанием сейчас обязательны огласительные беседы, но их можно провести и в онлайн-режиме. И это как раз та новая форма, которая, кстати, может остаться и после окончания пандемии. Если у людей нет возможности приехать на беседы, то это хорошая возможность.
– Это можно сделать индивидуально или могут быть групповые беседы?
– Оба варианта возможны, и формат тет-а-тет, и онлайн-конференции в скайп или зум. Люди могут обращаться в храм по телефону, чтобы узнать о возможности бесед. В Никольском храме беседы веду лично я, поэтому можно обратиться ко мне напрямую.
Рисунок: Анна Моравская
Беседовала Александра Калинская
